Плененная королева - [187]

С Божьей помощью она сделает все это, а еще больше – с мудростью и сострадательностью. И от своего собственного имени: Алиеноры, милостью Божией королевы Англии.

Посылка [80] Винчестер, 1189 год

Алиенора думала, что ее сердце разорвется от счастья, когда она увидела Ричарда во всей золотой красе его зрелости. Широкими шагами он шел к ней по казавшемуся бесконечным Большому залу Винчестерского замка. Алиенора спустилась с возвышения, и сын подхватил ее в свои сильные руки, обнял, а весь двор разразился радостными возгласами и аплодисментами. Потом со смирением король опустился на колени, прося благословения матери, которое она с радостью дала ему.

С должным достоинством и торжественностью поднялся Ричард к своему трону. На самом деле на возвышении бок о бок стояли два трона, ничем не отличающиеся друг от друга – равные по своей значимости. Алиенора полагала, что этим ее сын показывает: он относится к ней как к равной.

Но Ричард еще не сел на свой трон, остался стоять перед ней лицом к собравшемуся двору.

– Милорды и миледи! – выкрикнул он звенящим голосом. – Я хочу сейчас перед вами выразить глубочайшую благодарность моей матери-королеве, которая так умело управляла королевством в мое отсутствие. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы воздать ей должное, но вас я прошу помнить: мать особенно дорога мне – и относиться к ней соответственно.

Глаза Алиеноры были полны слез, когда она поднялась и присела в реверансе под шумные возгласы одобрения зала. Прошло какое-то время, прежде чем в глазах у матери-королевы прояснилось и она смогла увидеть торжественные церемонии в честь приезда короля.

– А теперь, миледи, – сказал ей вполголоса Ричард, когда все закончилось, – давайте уединимся. Я хочу облегчить душу.

Как только они остались наедине в его громадных покоях, которые Алиенора приказала убрать к приезду сына с подобающей роскошью, Ричард взял ее руки в свои и посмотрел на мать беспокойным взглядом.

– Миледи, я знаю, что своим мятежом против отца я заслужил неодобрение многих добрых и мудрых людей, – признался он, и его сильное, красивое лицо чуть покраснело. – И ты тоже осуждаешь меня за это?

Несколько мгновений Ричард снова казался маленьким мальчиком, который просит прощения за какую-то глупую выходку. Только тут была не детская глупость: он объявил жестокую войну собственному отцу, нарушив все законы – Божеские и человеческие, – и Алиенора с трудом могла совместить это с образом ее обожаемого сына, каким бы справедливым ни было его дело. Она часто напоминала себе, что, если бы не мятеж Ричарда, Иоанн остался бы верным отцу и Генри не пришлось бы переживать это последнее горькое предательство. Но Генри, конечно, был не прав, изначально не прав…

– Я ничего не отвечу, пока не выслушаю тебя, – осторожно сказала она.

– Тогда узнай вот что, матушка. И дня не проходит, чтобы я не мучился мыслями о том, как поступил по отношению к отцу… Но если вернуть время назад, я поступил бы так же. А теперь отца нет, и я уже не могу исправить отношения между нами. Но чтобы загладить мои неправедные деяния, я сделаю все, что в моих силах, чтобы почтить тебя как мою мать. И надеюсь, моя покорность тебе поможет искупить мою вину перед отцом. Достаточно ли этого? Можешь ли ты простить меня?

Алиенора с любовью заглянула в глаза сына:

– Да, Ричард, конечно. Господь учит нас, что ошибки – это дела людские, а прощение – дело Божественное. Когда мы виделись с твоим отцом в последний раз, мы простили друг друга. Я не могу отказать в том же и тебе – его и моему сыну. И я уверена, если Генри оказался на небесах и смотрит теперь на нас, то он тоже прощает тебя. – Алиенора опустилась на стул, эмоции переполняли ее. – Это напоминает мне об одном пророчестве Мерлина. Никогда не думала, что оно сбудется. Там сказано, что «орлица распавшегося союза» в третьем птенце обретет радость. Я долгие годы размышляла над этим. Но теперь знаю наверняка, что я и в самом деле эта орлица, а распавшийся союз – мой брак с твоим отцом… Я давно подозревала это, но знала, что последняя часть пророчества еще должна сбыться. И вот она сбылась. Это ты, Ричард, мой третий сын, мой третий птенец. И в тебе сердце мое обретает радость. Ты вознесешь мое имя к великой славе, как предвидел пророк.

Король посмотрел на мать завораживающими светло-голубыми глазами.

– Нет, миледи, – сказал он. – Если кто и вознес твое имя к славе, то это ты сама.

Эпилог Монастырь Фонтевро, март 1204 года

Старая дама беспокойно зашевелилась во сне, и молодая монахиня, сидевшая рядом с кроватью, встревоженно посмотрела на нее, оторвав глаза от часослова. Трудно было поверить, что эта хрупкая, с пергаментной кожей, старая женщина и есть легендарная королева Алиенора, жена двух королей и мать двух других; великая Алиенора, чья знаменитость – или дурная слава, в зависимости от того, чему верить, – распространилась на весь христианский мир и за его пределы. Великая Алиенора, которая теперь была скромной Христовой невестой.

Сестра Амис поднялась и, разгладив тонкое шерстяное одеяло и выбеленные хлопковые простыни и поправив головное покрывало старой леди на подушке, пробормотала молитву о ней. Алиенора была очень стара, полных восемьдесят два года – огромный возраст для любого человека, и ее великолепное здоровье и энергия в конце концов уступили времени. Она существовала, не чувствуя мира, за ней ухаживали сестры по религии в ее любимом монастыре Фонтевро, этом благодатном убежище среди роскошной лесистой долины реки Луары.