Плененная королева - [149]

– Я ездила в Сицилию, когда была королевой Франции, – беззаботно ответила Алиенора. – Это прекрасная страна с чудесными видами и древними руинами. А Палермо – красивый город. Король Вильгельм нормандского происхождения, как и ты. Но, доченька, не жди, что я приеду к тебе. Ты ведь знаешь, твой отец недоволен мной. Еще чудо, что он позволил мне приехать. Я бы не хотела, чтобы ты зря ждала меня в Палермо и твое ожидание закончилось разочарованием. Но мы можем писать друг другу, – быстро добавила Алиенора, видя, что Иоанна готова расплакаться. – Ну, так ты покажешь мне свое подвенечное платье?

Дни, проведенные с Иоанной, были драгоценными, золотыми днями, пролетевшими слишком быстро. Неминуемое расставание придавало им остроту и великолепие. Алиенора чувствовала трагизм этих дней: вернуться к дочери, перед тем как проститься с ней навсегда, но она старалась как могла, напускала на себя веселый и счастливый вид. Зачем тратить этот подарок на причитания и слезы. Иоанна должна увезти с собой радостный образ матери, который сможет лелеять и хранить в своем сердце.

– Отец отправит тебя назад в Сарум? – спросила как-то Иоанна, когда они прогуливались по збмковому саду; как и всегда, сзади, стараясь быть незаметными, шли два стражника.

Сама Алиенора давно уже привыкла к своему заточению, но чувствовала, что Иоанну это беспокоит.

– Наверняка, – беззаботно ответила она.

– А почему он тебя запер?

От этого наивного вопроса Алиенора вздрогнула.

– У нас было разное мнение о том уровне власти, которым он должен наделить твоих братьев, – осторожно ответила она. – К несчастью, это привело к войне, и хотя я ее, конечно, не хотела, твой отец частично вину возложил на меня.

– Я слышала, как он говорил, что никогда больше не сможет полюбить тебя или поверить тебе, – невинно проговорила Иоанна, ее тоненький голосок прозвучал скорбно.

Алиенора была потрясена. Ни один ребенок не должен слышать, как один родитель говорит такое о другом!

– А ты была виновата, мама? – Дочь смотрела на нее вопросительным взглядом.

– В то время я так не думала, – вздохнула Алиенора. – Считала, что поступаю правильно. Но теперь я не уверена. И очень хочу, чтобы эти раны залечились.

– Я тоже, – заявила девочка. – Но я не думаю, что этого хочет мой брат Молодой Король.

– Вот как?

Вот это новость! Алиенора считала, что Генрих помирился с сыновьями и братья подчинились тяжелой руке отца.

– Мой отец король со двором был здесь на Пасху. Братья тоже приезжали, но они все время спорили. Молодой Генрих был недоволен тем, что его держат без всяких дел в Англии, тогда как Ричарду и Жоффруа позволено править Аквитанией и Бретанью. Он обвинил короля в том, что тот хочет лишить его права наследования короны, но отец не пожелал его слушать, тогда Молодой Генрих попросил отпустить его в Испанию посетить могилу святого Иакова в Компостеле, хотя, я думаю, на самом деле он хотел встретиться с друзьями и учинить смуту. По крайней мере, так сказал отец. Он не отпустил Молодого Генриха. Потом король позволил брату уехать в Аквитанию, но я думаю, там Молодой Генрих подстрекал людей против Ричарда. Да, и я слышала, что он часто принимает участие в турнирах.

Значит, поняла Алиенора, отношения между королем и наследником никудышные. Иоанна, вероятно, правильно все поняла: дела обстояли хуже, чем до мятежа. Конечно, Генри не стал бы доверять сыновьям после случившегося.

– А что Ричард? – спросила Алиенора. – О нем ты что-нибудь знаешь?

– Нет. Он вернулся в Аквитанию. Люди там его ненавидят. У Жоффруа в Бретани все, кажется, благополучно, если не считать того, что ему приходится жить с Констанцией!

Мать с дочерью обменялись понимающими улыбками, но Алиенору встревожило, что ее подданные ненавидят Ричарда.

– А Алиенора и Иоанн? – спросила она.

– Алиенора по-прежнему в Фонтевро, мама. Она должна выйти замуж за инфанта Кастильского, только я не знаю когда. – (Еще одна потерянная дочь, с горечью подумала Алиенора.) – А Иоанна снова обручили – теперь с Хависой Глостерской.

– Он же был обручен с Алисой Морьенской!

– Она умерла от лихорадки, – сообщила Иоанна. – Иоанн говорит, что этот новый брак сделает его богаче.

Еще одна богатая наследница. Алиенора со скорбью вспомнила милую Алису, которая умерла, так и не успев вкусить радости жизни. Этот новый брак был, казалось, послан самим Богом – разумное решение проблемы: ведь наследства у Иоанна не было никакого.

– Отец держит его при себе, – сказала Иоанна. – Называет его своим любимым сыном. Но на самом деле сильнее всех он любит Джеффри.

Джеффри? Но тут Алиенора поняла, что дочь говорит о бастарде короля. Он всегда любил этого мальчика, с горечью подумала она.

– Джеффри сражался за него, – продолжала Иоанна. – Он проявил необычайную смелость. Отец сказал… – Ее голос замер, и она покраснела.

– Да? Что он сказал? – попробовала помочь Алиенора.

– Он сказал, что только Джеффри показал себя настоящим сыном, а все остальные его сыновья – бастарды.

– Понятно, – ответила королева. Она очень ясно представляла себе все происходящее.

Алиеноре доставляло удовольствие пользоваться свободой в пределах замка, хотя стражники и находились у каждой двери. Как-то раз, проходя через пустой парадный зал, королева заглянула в знаменитую Расписную комнату, названную так по чудесным стенным росписям. Войдя туда, она раскрыла рот от изумления. Потому что на той части стены, которая прежде оставалась пустой, теперь появилась новая обескураживающая роспись: свободно парящий орел на распахнутых крыльях, а за ним – три орленка, тогда как четвертый, самый маленький, сидел на шее родителя и вид у него был такой, будто он в любой момент готов выклевать ему глаза.