Пленение - [30]

Я рассматривала его, догадываясь, что он принял более активное участие, чем просто установка камер.

Мартин тяжело вздохнул, укладываясь поглубже в подушки на диване.

— Как я уже сказал, каждый человек — главный герой в своей собственной истории. Даже злодеи.

Я покачала головой.

— Не знаю... не обязательно. Я имею в виду, что иногда история больше, чем действующие лица, как в "Парке Юрского Периода"³¹. На самом деле, сам Парк был в центре истории, и все персонажи были второстепенными. Единственной их целью было реагировать на происходящее в Парке.

Мартин зевнул, поставив выпитое пиво на кофейный столик, и закрыл глаза.

— Это потому, что динозавры классные. Мы все второстепенные персонажи для них.

— Или ужин.

— Или ужин, — произнес он невнятно, небрежно кивая мне.

Я наблюдала за тем, как опадала и поднималась его грудная клетка, отметив, что он полностью расслабился. Если бы я замолчала, то он бы заснул меньше чем за шестьдесят секунд.

Но разговор — или стычка — с его бизнес-партнером ранее все еще изводил меня. Если он заснул бы, пришлось бы ждать еще день, чтобы задать интересующие меня вопросы.

— Сандеки, — прошептала я. — Почему я так не нравлюсь Эмме?

Он повернулся, его голова перекатилась на бок, и он тяжело вздохнул.

— Она не знает тебя.

— И поэтому я ей не нравлюсь?

— Да... если бы она знала... тебя... ты бы... ей понравилась.

Ииииии он заснул.

Я рассматривала его долгим взглядом, но знала, что у меня не хватило бы духу разбудить его. Он был таким уставшим. Когда мы разговаривали, я видела, как спадало напряжение с его плеч. Ему был нужен выходной, неважно, какими гениальными, очень важными махинациями он занимался.

Поставив свой чай на кофейный столик, я вспомнила об одеялах в бельевом шкафу. Пройдя на цыпочках по коридору и схватив одно, я аккуратно уложила одеяло на его спящую фигуру и заправила между его бедром и диванными подушками, чтобы не соскользнуло. Отступив, я осмотрела Мартина. Не в силах сдержаться, я пропустила сквозь пальцы его волосы на лбу и легонько отодвинула их в сторону.

Он повернул голову в мою сторону, прижимаясь к моим медленным касаниям. Простое движение — то, как он невольно искал ласку и тепло, заставило меня грустно улыбнуться. Я забыла, каким потерянным был Мартин, как его использовала и забросила семья. В своем собственном горе после разрыва я и забыла, как мало у него было друзей и насколько редко он доверял людям.

От этого моему сердцу стало больно совершенно по-новому, направленной наружу, а не вовнутрь болью, и я ощутила вес своего детского эгоизма.

Ему нужен был друг, кто-то, действительно заботящийся о нем.

Я все еще переживала за него по большей части. Я была возможно (безусловно) влюблена в него. Так значило ли это, что я хотела лучшего для него? Хотела ли я видеть его счастливым? Даже если мы не нашли бы счастье друг с другом?

Я позволила ладони прижаться к его щеке на несколько секунд, прежде чем медленно отстраниться, принимая решение. Я собиралась дать нашей дружбе реальный шанс, а не просто использовать его как способ разделаться с Мартином Сандеки. Он заслуживал большего, чем это. Он заслуживал человеческой доброты и внимания.

Я собиралась отложить в долгий ящик непреодолимое чувство романтического притяжения и быть хорошим другом для него. Я собиралась стать его безопасным местом, другом, в котором он нуждался.

Глава 6: Периодические свойства элементов

Мой будильник в телефоне возвестил конец блаженству (сну). Было неприлично раннее утро. На мгновение я была сбита с толку окружающей обстановкой, но потом вспомнила, в чьей квартире была и о случившемся за последние двадцать четыре часа. От этого я проснулась намного быстрее.

Снаружи все еще было темно. Мое первое выступление сегодня было бы на шикарной вечеринке украшения елки³² в пентхаузе, недалеко от места, где жил Мартин. Я была благодарна за то, что были бы только мы с Фитцом. Я была не готова обсуждать парней для отвлечения с Абрамом или героин как целесообразный жизненный выбор с Джанет.

Отбросив в сторону одеяло и схватив вещи, я надеялась на цыпочках пройти в ванную настолько тихо, насколько смогла бы, не желая будить Мартина в столь ранний час.

Как оказалось, мне не нужно было беспокоиться о том, что могла разбудить его, потому что он уже был на ногах и выходил из своей комнаты одновременно со мной. Но он был одет в тренировочный костюм в то время, как я все ещё была в пижаме. Сначала он меня не заметил, потому что все его внимание было сосредоточено на телефоне.

— Мартин, — прошептала я — что склонна была делать рано утром, когда нормальная громкость речи — это святотатство — желая привлечь его внимание до того, как мы столкнулись бы в холле.

Он поднял глаза и нахмурился, как будто был смущен моим присутствием, а затем отступил на шаг.

— Почему ты встала в такую рань? Неужели я тебя разбудил?

— У меня выступление. — Я указала подбородком туда, где держала смокинг.

— Ага. — Его взгляд скользнул по мне, вероятно, подмечая мой сонный и помятый внешний вид.

Я решила здесь и сейчас: от того, как он смотрел на меня, я всегда ощущала бы себя неловко. Это была не его вина. Это все было из-за того, что он был Мартином: оттенок и насыщенность цвета его глаз вкупе с блеском и проницательностью взора, его тонкие черты лица, его высокий рост, изящные линии фигуры и движений — он не мог не быть причиной моего смущения так же, как и я не могла не реагировать на это.