Племянница маркизы - [63]

Может быть, поговорить с Анри? Но ей нестерпимо было опять видеть то сострадание, которое она так часто замечала в его глазах, а потребовать от брата отъезда графа казалось слишком высокой ценой.

Графиня отдышалась и попробовала собраться с мыслями. Из дома доносилась музыка. Праздник еще долго не закончится, а ей надо вернуться в свою комнату. Жислен не желала никого видеть и уж тем более не хотела ни с кем разговаривать. Теперь ей хотелось только спать. И проснуться уже в другом мире.

23

Мари, зевая, потянулась. Взгляд ее упал на зеркало, вставленное под балдахином кровати. Всю ночь она так восхищалась им, что Тристан наконец пригрозил потушить свечи. Чего, конечно же, не сделал.

Возможность не только чувствовать мужа, но и видеть во время занятий любовью игру мышц на его спине, узкие бедра возносила возбуждение на недосягаемую высоту. Мари была уверена, что после этой ночи ничто и никто не сможет больше их разлучить.

То, что сейчас она лежала в обитой алым атласом кровати одна, имело вескую причину. Вчера вечером, когда, трепеща от ожидания и предвкушения, они с мужем шли через бальную залу, Анри пригласил Тристана на охоту, которая была назначена на следующее утро, и, чтобы поскорее отделаться от герцога, ее муж без лишних слов согласился. Очевидно, он решил принять это приглашение.

Подобная готовность исполнить обещанное впечатлила ее, тем более что Мари знала: поспать ему удалось едва ли более двух часов. Молодая женщина взглянула на свое отражение в зеркале и довольно потянулась, а потом смежила веки, чтобы еще немного подремать, — ведь напольные часы показывали лишь без десяти девять.

Вдруг кто-то бесцеремонно затряс ее за плечо. Мари увидела испуганно распахнутые глаза Фанетты:

— Мадам, проснитесь! Случилось нечто ужасное!

Мари растерянно заморгала и встала:

— Фанетта, что такое?

— Граф де Сен-Круа… он мертв, — запинаясь, сказала девушка. — Его обнаружили рано утром. В парке.

— Мертв? — Мари попыталась собраться с мыслями и найти подобающие такому происшествию слова сожаления, хотя в душе считала, что эта кончина не представляет собой большой потери для человечества.

— Это, конечно, грустно, но почему ты так взволнована?

Фанетта схватилась за горло:

— Они арестовали шевалье де Рассака и сейчас находятся по пути в Нарбонну.

— Что?! — Сон как рукой сняло.

— Люди, сопровождавшие графа из Парижа, обвиняют в убийстве вашего мужа. И нашли… — она прервалась, всхлипывая.

— Ну говори же! — крикнула Мари.

— Нашли под телом графа коробочку с фиалковыми пастилками.

Мари чувствовала себя убитой. Невозможно, чтобы это было правдой. «Это не может быть правдой», — мысленно поправила себя Мари. Тристан никогда не смог бы убить человека. Тем более по такой смехотворной причине! Этому должно быть объяснение, и она не успокоится, пока не найдет его.

— Помоги мне одеться, — молодая женщина откинула полог и подошла к тазу для умывания.

Не прошло и получаса, как она уже спускалась по лестнице. Мари искала Троя, но не нашла ни его, ни герцога де Марьясса. В отчаянии она не замечала ни взглядов присутствующих, ни их шушуканья. Едва увидев графиню дю Плесси-Ферток, сидевшую у окна, она, ни минуты не колеблясь, поспешила к ней.

— Графиня, где я могу найти вашего брата? — без предисловий спросила Мари.

Жислен повернулась к ней. Под покрасневшими глазами залегли темные тени.

— Анри вместе с Троем поехал в Нарбонну. Они попытаются сделать все, чтобы опровергнуть обвинение.

— Обвинение? Но это какая-то ошибка! Тристан не убийца.

— Всем известно о его взрывном характере. Многие гости были свидетелями того, как он угрожал графу, а под телом нашли коробочку с пастилками. Многовато для совпадения, вы не считаете?

— Он этого не делал, — с полной уверенностью повторила Мари. — Тристан не убийца.

— Интендант юстиции из Монпелье вчера также был гостем «Белль Этуаль» и присутствовал при споре. Если Тристану предъявят обвинение, то не только в убийстве, но и в государственной измене. Граф — племянник короля. Если Триса осудят, он будет повешен.

Голос Жислен звучал так монотонно, как будто она приняла слишком много лауданума[14]. Графиня опустила голову и снова уперлась взглядом в землю. Мари в бессилии сжала кулаки. Она огляделась по сторонам и только теперь заметила, что глаза всех присутствующих устремлены на нее. С высоко поднятой головой молодая женщина прошла мимо них и направилась в конюшню. Ей нужно было ехать в Нарбонну.

— Запрягайте лошадей, — приказала она первому конюху, который попался ей по пути. Он кивнул и исчез в конюшне. Вскоре слуга вернулся со старшим конюхом. Тот поклонился молодой женщине.

— В чем дело? — нетерпеливо спросила Мари. — Я жду, когда мне запрягут лошадей.

— Мадам де Рассак, мне запретили давать вам лошадей. Вы должны оставаться в «Белль Этуаль».

— Герцог ничего не может мне запретить, а уж тем более не может решать, что мне делать. Если ты отказываешься запрячь для меня лошадей, я сделаю это сама.

Мари хотела пройти мимо него и взвешивала, будет ли он ей препятствовать, но старший конюх лишь взглянул на нее и спокойно сказал:

— Это распоряжение не герцога. Шевалье де Рассак просит вас ожидать его возвращения и не покидать «Белль Этуаль». Он поручил мне передать вам это до того, как его увезли в Нарбонну.