Племянница маркизы - [48]

Тристан замотал головой, но Жислен жестом остановила его:

— Тогда я скажу яснее. Ты хотел не меня прошлой ночью. Ты хотел ее.

Де Рассак провел рукой по волосам:

— Это не так. А даже если и так… этого больше не повторится.

— В самом деле, этого больше не повторится. Потому что с нынешнего дня двери моего дома для тебя закрыты. На будущее тебе придется поискать кого-нибудь другого, чтобы освободиться от своих разочарований.

Тристан пораженно смотрел на графиню:

— Ты ведь это не серьезно, Жислен? Мы вместе уже шесть лет. Ты же не можешь вот так просто вычеркнуть все из-за того…

— Из-за чего? — выражение ее лица не сулило ничего хорошего. — Продолжай! Или мне самой закончить? Я могу запросто откинуть все это, потому что не собираюсь спать с тобой, когда ты думаешь о другой женщине. Я могу быть неверной женой, но у меня тоже имеются принципы. И у меня есть гордость! — Она немного помолчала, а потом опустила голову: — Трис, не делай еще хуже, чем все есть на самом деле. Ты мне по-своему дорог. Я благодарна тебе за то время, что мы провели вместе.

Тристан, который уже понял, что Жислен говорит серьезно, чувствовал, как почва уходит у него из-под ног.

— Ты можешь, глядя мне в глаза, сказать, что все это неправда? Что все мои утверждения вызваны ревностью, чрезмерной фантазией? — сухо спросила Жислен.

Тристан разглядывал мыски своих сапог. Он и сам желал бы это знать… Ему хотелось заключить ее в объятия и успокоить. Сказать ей, что она ошибается, что нет другой женщины, которую бы он так страстно желал, кроме нее самой. Но он не мог. И это понимание еще больше доказывало, как хорошо графиня дю Плесси-Ферток знает его. Куда лучше, чем он сам.

Тристан поднял голову и посмотрел в глаза Жислен:

— Нет, не могу.

— Хорошо. Тогда мне нечего добавить, — она обратилась к своему мужу, который, забыв обо всем, сидел на соломе, гладя жеребенка. — Пойдем, Жак. Мы уезжаем домой.

Он неохотно поднялся:

— Я тоже хочу лошадку. Маленькую, милую лошадку, которая будет только моей.

— Посмотрим. А сейчас поехали.

Она подошла к дверям стойла, ожидая Жака.

— Жислен, мне жаль. Я очень благодарен тебе за все. Ты чудесная женщина, и я никогда не забуду то время, что мы провели вместе. И если ты изменишь свое решение…

Графиня погладила его по щеке:

— Мы соседи и в будущем останемся друзьями. Я не держу на тебя обиду. По сути, мы всегда знали, что это не навечно.

Тристан поцеловал тыльную сторону ее ладони:

— Я желаю тебе, чтобы ты когда-нибудь стала свободна и нашла свое счастье.

Жислен быстро взглянула на своего бывшего возлюбленного:

— Для этого я должна, по крайней мере, начать его искать.

Граф и графиня вышли во двор и вызвали экипаж. Тристан посмотрел вслед карете и отправился к гостям.

Они сгрудились вокруг Мари. Она, безусловно, находилась в своей стихии. Все взгляды были обращены к ней. Тристан взял с подноса бокал и стал наблюдать за своей супругой. Сверкающий драгоценный камень в груде серого гравия. Она никого не выделяла и каждого слушала с интересом. Ее смех жемчугом рассыпался по комнате, а обнаженные плечи мерцали как перламутр.

Мужчины останавливали на ней взгляды, а женщины смотрели с восхищением, к которому примешивалась легкая зависть. Шевалье нашел глазами Троя. Тот стоял в стороне и следил за каждым движением Мари. На его лице читались боль и отчаяние, смешавшиеся с глубокой печалью.

Тристан отвернулся. Единственное, чего ему еще не хватало этим вечером, — осознание того, что его брат влюбился в его жену.

19

Мари опасалась неприятного объяснения с Тристаном, как только откланяются последние гости, но, к ее удивлению, этого не случилось. Он остался безучастным, каким и был весь вечер, и сдержанно пожелал ей спокойной ночи, чего, она была уверена, не произойдет.

Когда Мари увидела графиню дю Плесси-Ферток, это вызвало у нее такую реакцию, причины которой она предпочла бы не называть. Несмотря на это, все ее мысли вертелись вокруг этого.

Эта дама выглядела совсем не так, как можно было бы ожидать от разрушительницы семейных уз. Во всем ее облике не было ничего расчетливого. Она, несомненно, была сдержанна и элегантна. Держалась более чем достойно. В иных обстоятельствах Мари нашла бы ее симпатичной, ее судьбу посчитала бы трагической, а тот факт, что у нее есть любовник, объяснимым. Но мысль о том, что Тристан лежал в ее объятиях, заставила умереть в ней любое сочувствие.

Молодая женщина устало перевернулась на другой бок. Это должно быть ей безразлично. Супруг ненавидит ее за то, что она учинила в Версале, а возможно, из-за то, что она недавно воспользовалась его плотским влечением, чтобы добиться своей цели. Иначе не объяснить, почему он столь упорно избегал ее и даже не предпринимал попыток переслать с ней.

Все это не было ей безразлично. Мари отчаянно хотелось, чтобы Тристан уделил ей хотя бы частицу того внимания, которым одаривал ее Трой. Ей хотелось, чтобы Тристан не отмахивался от ее желаний, как от детских прихотей, но воспринял их всерьез. Хотелось, чтобы он не считал ее шлюхой, которая ложится в постель с каждым, кто попадется у нее на пути. Слезы побежали у нее по щекам, когда она осознала, чего же наконец хочет: чтобы муж любил ее.