Племянница маркизы - [34]

Анри побледнел:

— Я ни разу в жизни не был в постели с женщиной, и, пока я в здравом рассудке, ничего подобного не случится! — решительно заявил он, а потом спросил: — Значит, ты все-таки женишься на мадемуазель Кальер?

Тристан вздохнул:

— Не знаю. Но после того как ты столь резко раскритиковал мои романтические представления, я, по крайней мере, подумаю над этим.

Шевалье сделал это, несмотря на то, что презирал саму мысль о такой возможности. Хотя непреодолимое желание убить Мари Кальер, которое он испытал сразу после произошедшего у мадам Дессан, немного остыло, оно тем не менее еще долго его не покидало. Его, который похвалялся своими весьма смелыми взглядами касательно того, что касалось любовных утех, так унизила шлюха! Она нащупала его больное место и безжалостно нанесла удар. Если бы речь не шла о нем лично, изобретательность и беспринципность, с которыми Мари заманила его в ловушку, вызвали бы у де Рассака известное восхищение.

Тристан проклинал день, когда обратился к ней во время игры в волан. Виновата была скука, которую он всегда испытывал, смешиваясь с гогочущей петушиной толпой, которой окружал себя Анри. А еще — смазливая мордашка с пренебрежительно наморщенным носиком. Обычно подобные оскорбления не трогали его. Если уж он показывался в свите Анри, такие замечания были обычным делом, и шевалье вовсе не обращал на них внимания.

Но ее ни на чем не основывающееся высокомерие наряду с отупляющим однообразием жизни в Версале, а также бесконечное ожидание решения короля по вопросу послабления в налогах сильно раздражали и нервировали Тристана.

Он тайком проследовал за мадемуазель Кальер и, с трудом веря своим глазам, увидел, как она раздевается и ложится в постель в самой соблазнительной позе. Это взволновало шевалье. А тогда уже было слишком поздно, потому что все здравые мысли испарились.

Предаться любовным утехам с женщиной, которая принимает его за другого, казалось ему огромным соблазном. А «представиться» после произошедшего было соблазном еще большим. Мог ли он тогда подумать, что один-единственный легкомысленный поступок в мгновение ока сломает всю его жизнь?

Тристан де Рассак с неудовольствием вспоминал, что у мадам Дессан, повинуясь необъяснимому порыву, в самом деле признался ей, что ни одна другая женщина никогда не доставляла ему такого наслаждения. Его мутило при мысли, как Мари может распорядиться этим знанием, если он на самом деле решит на ней жениться. Она была опасна, как дитя, держащее в руке оружие, о силе которого не имеет представления.

Однажды у мадемуазель Кальер получилось проникнуть ему в душу и втоптать в грязь, но во второй раз ей этого не удастся. Уж он об этом позаботится.

14

Мари расхаживала взад и вперед по капелле. Священник сидел в первом ряду и перебирая четки, бесшумно шевеля губами. Рядом с ним стоял представитель короля, пожилой человек в пышном парике, который даже не счел нужным ей представиться.

Она не знала, явится ли шевалье де Рассак. С момента аудиенции у короля она его больше не видела. Мысль отправить ему послание Мари также отвергла. Она боялась. При этом для себя молодая женщина решила, что если шевалье явится, она выйдет за него замуж. Выбора у нее не было. Если же нет, то ей не останется ничего другого, как собрать вещи и на следующий день покинуть Версаль, держа путь в Париж. О дальнейшем Мари сейчас думать не хотелось.

Ее каблуки стучали по мраморному полу, и звук этот ужасно нервировал девушку. Но несмотря на это она не могла заставить себя сесть на одну из полированных скамей.

Мари посмотрела на разноцветные витражи церкви. Когда она вошла в капеллу, они переливались всеми цветами радуги на солнечном свете. Сейчас витражи померкли, и служки начали зажигать дополнительные свечи. Мари не знала, сколько будет ждать священник и долго ли ей еще ходить здесь туда-сюда.

Какой-то скрип отвлек ее внимание. Дверь капеллы отворилась. Мари остановилась и бросила взгляд вдоль центрального входа, непроизвольно сцепив пальцы.

Шевалье де Рассак был в том же самом костюме, что у мадам Дессан. Ни шляпы, ни парика, ни шпаги, ни перчаток. Он остановился в шаге от нее, и у Мари перехватило дыхание — на нее пахнуло перегаром. Она едва удержалась, чтобы не отшатнуться, а потом расправила плечи. Молодая женщина молча смотрела на него.

Мужчина не поклонился, не поприветствовал ее, не взял за руку. Вместо этого голосом, который глухим эхом отдавался от стен капеллы, он сказал:

— Давайте побыстрее покончим с этим, мадемуазель Кальер.

Речь его сбивалась, кожа на скулах горела, а глаза казались стеклянными. Шевалье был не просто в подпитии. Он был совершенно пьян.

Заметив ее реакцию, он скривил губы в издевательской усмешке:

— Ну что, мадемуазель, вы довольны тем, что дает вам эта сделка?

Мари отвернулась и взглянула на священника, который пристраивал четки себе на пояс. Он молча покинул свое место и направился к алтарю. Служки закончили зажигать свечи и тоже двинулись вперед.

Воспоминаний о церемонии у Мари не сохранилось. Она лишь с облегчением почувствовала, что все уже позади, и священник с представителем короля приглашают их в ризницу. Она поставила свечу и смотрела, как шевалье де Рассак быстро царапает свое имя на бумагах. Потом представитель короля подал ему другой документ: