Племя Тигра - [15]
В общем, люди ушли. А он остался на вершине пологой сопки, посреди вечерней степи. Рядом с трупами.
Наверное, он отключился – заснул или потерял сознание. Такое с ним случалось несколько раз в жизни, когда приходилось переступать грань последнего переутомления – психического или физического. Соответственно, трудно было понять, проснулся он или очнулся. Так или иначе, но небо над ним было черным, а сам он весь был покрыт коркой соли от высохшего пота.
Семен сел и осмотрелся. В нескольких метрах от него, повернувшись лицами в разные стороны, застыли четыре неподвижные фигуры. Семен протер глаза, сгребая соль с ресниц, и всмотрелся: Бизон, Медведь, Серый Ястреб и, кажется, Лис. «Чего они тут сидят? Почему ночь? Где остальные? Или, может быть, это уже посмертие? Все ушли сражаться дальше, а я остался… Загнали они меня, как лошадь, загнали…»
Почему-то мысль о том, что он умер и находится на «том свете», Семена взволновала не сильно. Гораздо больше его обеспокоило отсутствие посоха. Наверное, он его где-то бросил в степи, когда совсем перестал соображать. «Нет, так все-таки нельзя – просто позор какой-то! Надо учиться бегать как они…»
Без всякой надежды он пошарил вокруг руками, и пальцы наткнулись на холодную, чуть влажную древесину посоха. «Не потерял! Молодец…» Семен хотел облегченно вздохнуть, но не смог – набранный в грудь воздух причинил такую боль, что на глазах выступили слезы. Ощущение было, словно там – в бронхах и легких – ободрали все оболочки, оставив голое мясо с обнаженными болевыми окончаниями. Казалось, если сейчас закашляться, вместо слюны изо рта полетят кровавые брызги. Семен даже слегка удивился: «Это явно кислородный ожог дыхательных путей – результат гипервентиляции во время бега».
Некоторое время он сидел и размышлял о своей малопригодности в этом мире. Ему скоро сорок, для цивилизованного человека он в неплохой форме, но с этими степными охотниками не сравняется никогда. У них, наверное, объем легких значительно больше или что-то там еще перестраивается в организме в подростковом возрасте. Один положительный момент в этом все-таки был: боль в груди как бы сглаживала остроту жажды, а жидкости он потерял много – поднимаясь на ноги, почувствовал себя буквально невесомым.
Семен немного подвигал конечностями и пришел к выводу, что жить может. Правда, ощущение такое, будто пропустил несколько мощных ударов по корпусу – в область грудины.
– Почему ты остался, Семхон?
Ни одна из фигур не шевельнулась, но по голосу Семен узнал Медведя. Вот ведь что обидно: старейшине, наверное, тоже под сорок, и Семен ни разу не видел, чтобы он тренировался. Тем не менее он действительно вел воинов и, кажется, первым лез в драку. Впрочем, когда-то давно – в другой жизни – знакомый спортивный медик рассказывал, что изредка встречаются люди, наделенные природой или Богом замечательными спортивными данными, – то, чего другие добиваются годами упорных тренировок, у них есть изначально, и оно не исчезает от, скажем, малоподвижного или нездорового образа жизни.
Что он может ответить старейшине? Честно сказать, что выдохся, устал и просто не мог двигаться дальше? Ему не поверят. Точнее – не поймут, как такое могло случиться со взрослым мужчиной. Обвинят в трусости? «Это, между прочим, еще одна из местных странностей – ни разу не заметил, чтобы определение „трусливый“ или, скажем так, недостаточно смелый было использовано по отношению к взрослому воину-лоурину. Почему? Ведь это так естественно – бояться боли и смерти. А они, получается, не боятся… И дело тут, пожалуй, не в вере в благополучное посмертие. Христианство таковое тоже обещает многим, но „храбрость“ и „трусость“ были, кажется, обиходными выражениями в словаре крестоносцев. Тут скорее другое – общинное сознание, в котором отсутствует представление о безграничной ценности собственной персоны. Ну и, наверное, исконная привычка действовать по трафарету: с противником надо вступать в бой вне зависимости от того, есть у тебя шанс на победу или нет. Нет, в мою трусость они не поверят так же, как и в усталость…»
– Почему вы здесь, старейшина? – вместо ответа спросил Семен. – Вы перебили всех хьюггов?
– Мы не перебьем их, – довольно равнодушно сказал Медведь. – Их сбежалось слишком много – как стервятники на падаль.
– И кто же здесь падаль?
– Наверное, род Волка. Может быть, вместе с мальчишкой окончилось и наше служение? Все к тому и шло. Наше место займут Тигры.
– Почему они?
– Тигры, как и волки, посредники между жизнью и смертью, между Средним миром и Нижним. Вообще-то Тигры – неплохие ребята, хотя воины у них, по сравнению с нашими, слабоваты.
– Ну, конечно! – хмыкнул Семен. – Наших-то ты сам готовил, сам и умирать повел.
– А ты почему не пошел? Теперь до утра ждать придется.
– Так вы из-за меня вернулись?!
– А из-за кого же?
– Что же будет утром? Где хьюгги?
– Лучше бы ты спросил, где их нет. Во всяком случае, вокруг Лысой Макушки они есть везде.
– Так мы в окружении?!
– Почему же? Пути во все миры открыты. Кроме Среднего, конечно.
– Да ну вас! – почти рассердился Семен. – Прямо как дети, право! Неужели с самого начала было не ясно, что этим дело и кончится?! Сами себя загнали в ловушку! Хьюгги, может быть, именно этого и хотели – чтобы мы гонялись за ними по степи, пока не попадем в окружение!
При испытаниях нового прибора для изучения слоев горных пород произошла авария. Семену Васильеву осталось только завидовать своим товарищам: они погибли сразу, а он оказался заброшен на десятки тысяч лет назад – в приледниковую степь, где бродят мамонты, носороги и саблезубые тигры. Где сошлись в смертельной схватке две расы, которых потомки назовут неандертальцами и кроманьонцами.Семен не новичок в тайге и тундре – он геолог с многолетним стажем, но сейчас у него ничего нет, кроме старого перочинного ножа и любви к жизни.Он научится убивать мамонтов и побеждать в схватках с троглодитами, но этого недостаточно, чтобы стать полноценным мужчиной-воином первобытного племени.
Бескрайняя степь стала тесной: гибнут мамонты, кроманьонские племена воюют друг с другом и между делом истребляют последних неандертальцев. Семен Васильев научил свое племя запасать пищу, лепить глиняную посуду, строить лодки и ковать клинки из метеоритного железа. Хватит ли этого, чтобы выжить и победить врагов?Вновь и вновь Семен натыкается на следы чужого вмешательства. Он уже знает, что у представителей высокоразвитой цивилизации есть план ускоренного развития человечества: приледниковые степи должны превратится почти в пустыню – тундру и лесотундру, исчезнут крупные млекопитающие, а уцелевшие туземцы будут вынуждены заняться земледелием.
Древний мир, ставший уже привычным для Семена Васильева, начинает стремительно меняться: снегопады, бураны, ураганы. Люди Мамонта никогда не делали запасов продовольствия, не строили теплых жилищ. В новых условиях они обречены на гибель, если не изменят вековым традициям. Мало того, что Семен должен выручить из беды свое племя – ему предстоит дальний путь. Он почти не надеется спасти любимую женщину – лишь отомстить ее похитителям, творцам глобальной экологической катастрофы…
Геолог Семен Васильев оказался в каменном веке не по своей прихоти. Начав новую жизнь с нуля – с собирания ракушек на речной отмели – он сумел не только спастись, но и найти достойное применение своим способностям в девственном мире Мамонта.Однако вскоре началась экологическая катастрофа. Резко изменился климат, голод и междоусобицы грозили погубить и людей, и животных.Когда первые кровавые битвы остались в прошлом, Семен очутился в роли неформального лидера нескольких кроманьонских племен, толпы неандертальцев и группы реликтовых, гоминид-питекантропов.
Вовсе не честолюбие, а жестокая необходимость сделала бывшего ученого-геолога неформальным лидером «народа Мамонта», который объединяет кроманьонские племена, неандертальцев и питекантропов. Как ими управлять? Решение подсказывает сама жизнь – племя, ставшее для Семена Васильева родным, превращается в «касту» правителей, каждый из которых вправе вершить суд и расправу. Вот только сыну вождя, чтобы попасть в эту касту, нужно пройти множество испытаний и суровейшую выучку. В этой школе плохая оценка означает смерть, хорошая – посвящение в воины.
Начало 18 века. Митрий Малахов был обычным казаком. Сын русского и ительменки, он нес государеву службу на Камчатке. Собственная жадность и беспечность однажды поставили его на край гибели. В предсмертном бреду сознание служилого сомкнулось с сознанием его «двойника» из 21-го века. Контакт был недолгим, но казак стал иначе смотреть на окружающий мир, вспомнил о своём родстве с ительменами. Среди прочего Митька узнал, что родная Камчатка будет разграблена, а древний народ ительменов исчезнет с лица земли. Сможет ли он изменить историческую судьбу своей малой родины? Это почти безнадёжно, но Митька Малахов будет пытаться – воевать без пощады к себе и другим, действовать хитростью и отвагой.
Все готово к бою: техника, люди… Командующий в последний раз осматривает место предстоящей битвы. Все так, как бывало много раз в истории человечества. Вот только кто его противник на этот раз?
Археолог Семён Карпов ищет сокровища атанов — древнего народа, обладавшего высокой культурой и исчезнувшего несколько тысячелетий тому назад. Путь к сокровищу тесно связан с нелогичной математикой атанов, в которой 2+2 в одном случае равняется четырём, в другом — семи, а в третьем — одному. Но только она может указать, где укрыто сокровище в лабиринте пещер.
На очень похожей на Землю планете космолингвист встретил множество человекоподобных аборигенов. Аборигены очень шумны и любопытны. Они тут же принялись раскручивать и развинчивать корабль, бегать вокруг, кидаться палками и камнями. А один из аборигенов лингвисту кого-то напоминал…
Американцы говорят: «Лучше быть богатым, но здоровым, чем бедным, но больным». Обычно так оно и бывает, но порой природа любит пошутить, и тогда нищета и многочисленные хвори могут спасти человека от болезни неизлечимой, безусловно смертельной для того, кто ещё недавно был богат и здоров.
Неизлечимо больной ученый долгое время работал над проблемой секрета вдохновения. Идея, толкнувшая его на этот путь, такова: «Почему в определенные моменты времени, иногда самые не гениальные люди, вдруг, совершают самые непостижимые открытия?». В процессе фанатичной работы над этой темой от него ушла жена, многие его коллеги подсмеивались над ним, а сам он загробил свое здоровье. С его больным сердцем при таком темпе жить ему осталось всего пару месяцев.
У Андрея перебит позвоночник, он лежит в больнице и жизнь в его теле поддерживает только электромагнитный модулятор. Но какую программу модуляции подобрать для его организма? Сам же больной просит спеть ему песню.