Племя - [9]

— Они скрывались? — в мыслях морячки появилась легкое опасение — а вдруг правитель заберет редкостную находку себе?

— Они еще не выросли, — покачал головой Найл и протянул бутылку хозяйке. — И даже семена их еще не попали на Землю.

Назия налила себе и Нефтис по паре глотков, а Посланнику — полную чашку.

— Ну, надо же, — с облегчением улыбнулась она. — Я даже не подозревала, что бутыль такая древняя.

— Стекло, — пожал плечами Найл. — Оно практически вечное. Сохраняет свою форму несколько тысяч лет. Даже самая лучшая сталь не способна существовать так долго. Ты знаешь, в древности люди раскапывали поселения еще более древних людей. Эти предки строили деревянные дома, плели мебель из прутьев, выковывали украшения, сражались железными топорами. А сохранились от них только черепки дешевых глиняных кувшинов. Думаю, на дне моря лежит еще очень много останков огромных древних кораблей. Их корпуса и машины давно источила ржавчина, палубы растворило море, а маленькие простенькие стеклянные бутылки из буфетов течение вынесло на дно, волны раскатали по сторонам, и они еще очень, очень долго будут лежать там в целости и невредимости.

— Неужели они такие крепкие?

— Они хрупкие, но совершенно не поддаются гниению. Более живуча только пластмасса — а на вид кажется еще менее прочной.

Правитель залпом выпил вино, наполнил чашку, снова выпил.

— История человечества полна подобных парадоксов. Люди легко истребили саблезубых тигров и шерстистых носорогов, но так и не смогли избавиться от маленьких безобидных крыс. Люди каждый год изобретали все новые виды оружия или новые одежды, но на протяжении всего своего существования выпекали один и тот же хлеб. Они старательно боролись с болезнями, но одновременно отравляли себя наркотиками и никотином.

— Что такое «наркотики и никотин»? — поинтересовалась Нефтис.

— Про это лучше не знать, — Найл зевнул. — Ну вот и хорошо… Кажется я вот-вот приду в нужное состояние.

Он вскинул бутылку над открытым ртом и в несколько глотков допил остатки вина.

— Нефтис, тебе придется меня охранять.

— Да, мой господин.

— Когда одитор находится в пути, его ни в коем случае нельзя будить. Он может расстаться со своей душой или потерять все знания. Не позволяй будить меня никому, пока я не проснусь сам.

— Да, мой господин, — стражница села на пол возле постели и положила копье перед собой. — Я не подпущу к вам никого, даже если мне придется умереть.

— Умирать не надо, — Найл снова зевнул и начал раздеваться. — Просто не дай никому меня разбудить.

Он лег в постель, закрыл глаза и расслабился. Найлу уже много раз приходилось совершать переход в Ночной мир, и он ни капли не сомневался в успехе. Единственное, что он постоянно держал в сознании — это то, что он находится на мостике, находится на мостике, находится на мостике…

* * *

Найл стоял на мостике, справа от Назии и за спиной рулевого.

— Кирнук, — тихо, но грозно предупредила морячка, — не рыскай по курсу. Руль держать разучился?

— Простите, госпожа, — мужчина напрягся, пытаясь удержать тяжелый руль в одном положении.

— Ну-ну, — буркнула женщина, переходя от борта к борту. Правителя она не замечала, и не отступи Найл в сторону — прошла бы прямо сквозь него.

Это тоже было нормально. Находясь в Ночном мире, одитор невидим для живых существ. Он почти всесилен — он способен оказаться в любом месте, если наяву побывал там хоть один раз, способен создавать фантомы, способен изменять физические законы, способен вздымать горы и разверзать пропасти…

Вот только чем больше он вмешивается в свой Ночной мир, тем сильнее этот мир отличается от реального. И уже очень многие одиторы поплатились жизнями за то, что перепутали созданные своим воображением чудеса с истинно существующими.

Не оглядываясь, Найл прислушался к происходящему за спиной. Сейчас там должен находиться шар. Обычный паучий воздушный шар, трепещущий на ветру и распространяющий острый запах испуганных порифид.

— Это ты, Скорбо? — окликнул мертвого разведчика правитель.

— Ты опять не даешь мне покоя, двуногий, — мысли смертоносца пропитывала ненависть, но в Ночном мире противостоять одитору он не мог. Как пожалуй, теперь не смог бы противостоять возмужавшему Найлу и в реальности.

Посланник качнулся — не телом, а только сознанием, назад и увидел себя со спины: растрепанные волосы, серая туника, широкий с тиснением ремень, перевязь меча. И тут же ощутил страстное желание вонзить хелицеры себе в шею.

— Вверх! — приказал Найл и хлестнул волной ужаса по пристроченным на стенки шара карманам с порифидами. Маленькие существа начали торопливо выделять свой едкий летучий газ. Мир покачнулся и палуба стремительно стала удаляться.

Несколько мгновений внимание Скорбо оставалось прикованным к нечесаному затылку, но потом паук огляделся, и Найл увидел его глазами три парусника, упрямо роющих носами волны, оставляя за собой расходящиеся кильватерные струи.

— Выше, выше, — продолжал требовать правитель, заставляя смертоносца оглядеть горизонт. Никаких признаков земли — ни темной полоски, ни далеких облаков, ни мелькающих чаек или стрекоз.

Лапы начали остывать, мысли стали тягучими и вялыми.