PLAY - [60]

-Неважно. Уехала и уехала, ты и раньше так делала, и я всегда тебя понимала. У тебя своя жизнь, работа, дела, друзья – список можешь продолжить сама, тебе виднее. Но! – Палец снова дернулся. – Когда ты попросила меня остаться еще на год, я думала, что теперь все станет хоть немного, но иначе. Не стало. И я вот уже который день задаю себе вопрос: Анастасия Викторовна, а какого черта ты вообще здесь делаешь?

Ася опустила руку и поднялась на ноги. Теперь она смотрела на Ксению в упор, суровая, каждая черта лица – как струна натянутая.

-Зачем я тебе, Ксюшка? – Голос дрогнул, но лицо осталось прежним. – Готовить обеды и прибирать квартиру? С этим прекрасно справится приходящая домработница. Не махай головой, я вижу, что тебе нечего ответить, но попробуй хотя бы задуматься об этом. Зачем я тебе… теперь?

Она сделала неуловимое движение бровями, легко отодвинула Ксению с прохода, и ушла в комнату. Ксения осталась стоять.

STOP. BACK. PLAY.

-Зачем она тебе? Ну объясни мне, попробуй объяснить, зачем?

-Я люблю ее!

-Это я понял, но это не ответ на мой вопрос. Ты так хочешь ее получить, а задумывалась ли ты о том, что ты будешь с ней делать, когда получишь? Что?

-Я не…

-Подумай об этом, подумай хорошо, прежде чем совершить еще одну фатальную ошибку. Ответь хотя бы сама себе на этот вопрос – зачем она тебе?

STOP. FORVARD. PLAY.

Сердце превратилось в огромный огнедышащий шар. Ноги налились тяжестью, и все кругом расплылось, расплылось, расплылось к чертям собачьим. Ксения схватилась за стену, чтобы не упасть, но это мало помогло, и она просто съехала по стене на пол.

Зачем она это сделала? Зачем заговорила о том, что было давным давно похоронено и предано забвению? Зачем?

Что делать? Куда бежать? Где искать спасения? Ксения не хотела, не могла об этом думать, потому что думать об этом было нельзя много-много лет, а теперь вдруг что… стало можно? Не просто можно, теперь от нее этого требовали, и требовали рьяно, приставляя нож к горлу.

Тяжело дыша, она попыталась сесть на корточки. Получилось. Так. Теперь на ноги. И – маленькими, спокойными шагами в прихожую. Остановиться и еще немного подышать.

-Сбегаешь? – Раздалось откуда-то слева не насмешливое, но тревожное. – Зачем?

Да пошли бы вы все к чертовой матери со своим мудацким «зачем»! Зачем то, зачем это, зачем, зачем… Какая разница, зачем, если по-другому все равно никак? Если по-другому все равно смерть?

-Я не могу, - прохрипела Ксения, снова пытаясь начать дышать, - не могу, понимаешь ты или нет? Ты не книжка, и никогда книжкой не была. Но я не могу!

-Что ты не можешь? – Ася вдруг оказалась очень близко, и дышать стало еще сложнее. Ее руки на плечах, ее запах, ее огромные, серьезные, встревоженные глаза… - Ксюшка, ответь, чего ты не можешь?

Ответь… если бы это было так просто. Просто открыть рот, напрячь связки, и сказать вслух все то, что много лет было спрятано за сотнями замков и запоров, покрыто пылью старых сундуков, и надежно завалено ненужными делами и мыслями. Если бы скинуть все это к черту, достать, отряхнуть от пыли, и просто рассказать.

-Ась, - Ксения наконец смогла поднять голову и положила руки Асе на плечи, - ты требуешь от меня невозможного. Просто скажи, чего ты хочешь, и я дам тебе это. Чего бы мне это ни стоило.

-Ты не понимаешь, - Асины ладони легли на Ксенины щеки и погладили их, - Ксюшка, как же ты не понимаешь?

В ее глазах стояли слезы – Ксения видела их, карие, снова теплые, влажные глаза.

-Я не хочу говорить, чего хочу я. Я хочу знать, чего хочешь ты.

Ксения дернулась, но Ася не дала ей уйти, и приблизилась еще сильнее, так сильно, что дышать стало окончательно невозможно.

-Я знаю, что для меня ты сделаешь все, что угодно. Чего бы я ни попросила, ты сделаешь это, и даже больше, всегда было больше, я помню, хорошо это помню и знаю. Но пойми и ты – невозможно жить, когда тебе постоянно только отдают и ничего не просят взамен.

-Я никогда ни у кого ни о чем не стану просить.

-Знаю! Неужели ты думаешь, что я этого не знаю? И есть то, чего мне очень не хватает, очень нужно, важно, но… Я хочу этого только если ты хочешь этого сама.

-О чем ты? – Ксения заметила вдруг, что ее зубы стучат, а тело дрожит мелкой дрожью и покрывается мурашками. – Чего ты хочешь?

-Нет, - Асины губы тоже дрожали, и воздух выходил тяжелыми толчками, - я никогда тебя об этом не попрошу. Ты и без того дала мне больше, чем один человек может дать другому. Никогда, слышишь?

Ее ладони скользнули на Ксенин затылок, запутались в волосах, и сжались крепко-крепко. Между их губами теперь не было и сантиметра, и дыхание вдруг стало одно на двоих, и сердце словно отключилось окончательно.

-Что мне сделать, Ася? Что я должна сделать? – Ксения сбилась на шепот. – Скажи мне.

И снова качание головой, снова «нет».

-Но я не могу так. Скажи, что я должна, и я сделаю, потому что то, чего я хочу, никогда не имело значения. Я уже получила однажды самое главное, самое важное, и после этого никакие «хочу» не имели смысла.

-Имели, - выдохнула Ася, - и продолжают иметь. Как ты не поймешь, глупыш мой? Твои желания все еще имеют значение, и не для одной тебя. Посмотри на меня. Посмотри, не прячь глаза, просто посмотри, и сделай то, чего хочешь именно ты.