PLAY - [58]

Песня крутилась по кругу, впиваясь в уши, в сердце, в оголенные от напряжения нервы. Буйный ветер влетал в открытое окно машины, и растрепывал идеальную Ксюхину прическу. Все было глупо, и все было неважно.

Она гнала, как одержимая, не останавливаясь, обгоняя по встречной на узких участках трассы, перелетая через дорожные ямы, и не заботясь ни о машине, ни о себе.

Через двенадцать часов она приглушила музыку. В эту секунду машина проносилась мимо синего дорожного знака с простым указателем «Таганрог. 10 километров».

Пой мне еще.

Я просто знаю,

Что в последний момент,

Когда тебе никто не поверит.

Прохожий на остановке возьмет,

И укроет тебя под плащом.

Дома задрожат при появлении трамвая,

И когда откроются двери –

Пой мне еще.

Пой мне еще.

FORVARD

Общага совсем не изменилась. Ксюха долго стояла на крыльце – сейчас пустующем, а во времена ее молодости вечно наполненном студентами. Здесь много лет назад она целовалась с Лекой. Здесь ей дарил цветы Виталик. В эту самую дверь она впервые вошла много лет назад еще школьницей, едва успевшей скинуть с себя неожиданно и некстати закончившееся детство.

Перед тем как войти, она поправила на лице солнечные очки. Вряд ли здесь остался кто-либо, кто ее знал, но чем черт не шутит – а быть узнанной ей не хотелось совершенно.

И в тот момент, когда она уже готова была сделать этот шаг, чья-то рука легла на ее плечо.

-Привет, - сказала она, не оборачиваясь, - спасибо, что приехал.

-За тобой не угнаться, - улыбнулся позади Джон, обнимая ее за плечи, - но я старался.

Они стояли у двери, прижавшись друг к другу, и Ксюха чувствовала, как согревается в объятиях этих крепких рук, как уходит дрожь из коленок, и мысли из уставшей головы.

-Идем, - сказала она, когда стоять дальше было уже невозможно, - покажу тебе, где я жила.

Рука об руку они прошли просторный вестибюль, обитый деревом, прошлись по первому этажу – возле бывшей Кристининой комнаты Ксению снова начало трясти. Поднялись на второй этаж, посмотрели на белую дверь двести тринадцатой, и залезли на широкий подоконник в конце коридора.

-Не так уж и страшно, правда? – Улыбнулся Джон, с трудом размещая на подоконнике свои большие ноги.

-Наверное, - Ксения равнодушно пожала плечами, глядя со второго этажа вниз, - но и легче не становится.

-Понятное дело, оно и не станет. Ты ищешь ошибки из настоящего, а они остались в прошлом. И ничего уже не исправишь.

Он был прав, он был тысячу раз прав, но как хотелось чтобы вдруг все стало снова как раньше, чтобы снова зайти в это здание сопливой девчонкой, чтобы снова лекции, семинары, пиво на лавочке, сигареты у набережной, влюбляться и страдать, но иначе, иначе – без отщипывания у сердца маленьких, а затем и больших, кусочков, без выворота наизнанку души, без ненависти к себе и другим, без отмирания чего-то доброго и теплого, без…

-Ненавижу этот город, - сказала Ксения, слезая с подоконника, - он высосал из меня душу. Ничего не осталось.

-Это не так, - Джон подошел к ней близко и кончиком пальца потрогал влажную полоску на щеке, - что-то осталось. Ты до сих пор умеешь плакать, а это – поверь мне – дорогого стоит.

Они провели этот день вдвоем. Уехали из студгородка к пляжу, долго ходили по песку туда-сюда, смачивая ноги. Пили кофе в прибрежных кафешках, и не говорили друг другу ни слова.

Зачем говорить о том, что и так понятно? Зачем складывать ненужные буквы в ненужные слова, если давным давно все уже оказалось сложено, и сказано, и даже сделано?

За этот день Ксения поняла самое главное: ничего уже не изменить, и как бы она ни пыталась понять, принять и переделать – это невозможно, а значит, нужно во что бы то ни стало попытаться сохранить себя, сохранить остатки души и истрепанного в клочья сердца. Сохранить память.

FORVARD

Вернувшись в Москву, она сразу поехала на работу. Не ответила на недоуменный Ирин взгляд, отмахнулась от Ольги, затормозила только у стойки секретарши.

-Где Инга? – Спросила у Аллочки, которая иногда выходила на замену.

-Заболела, - раздался в ответ испуганный голосок.

Ксения кивнула и захлопнула за собой дверь.

Когда зазвонил телефон, она едва успела переодеться и пригладить влажными ладонями волосы на висках.

-Ксения Михайловна, вас спрашивает Савина.

-Соединяй.

Она упала в кресло и задумчиво посмотрела на небольшую гравюру, висящую напротив. Вот так – стоит попытаться избавиться от призраков, как эти призраки тут как тут.

-Вы выиграли, - послышался в трубке знакомый взволнованный голос, - они останутся вместе. Мне нужна неделя, чтобы доснять и смонтировать новый финал.

Новый финал. Останутся вместе. О чем она, черт побери? Неужели можно вот так легко – переснять финал, перемонтировать, и Ася никуда не уезжает, и Ксюха снова счастлива, и львиный кусок сердца остается на месте?

-Лен, что случилось?

-В двух словах не расскажешь.

Ксения вздохнула и нажала кнопку селектора.

-Алла, перенестите совещание с пиар отделом на завтра, и ни с кем меня не соединяйте.

И добавила уже в трубку:

-Рассказывай.

Из Лекиного сбивчивого рассказа следовало, что судьба совершила новый виток, и неподражаемая, великолепная, чтоб-ей-сдохнуть, Женя осчастливила своим прибытием остров Бали.