Плавать с дельфинами - [47]

— Вы потеряли ребенка, да? — спросил Сазерленд с едва уловимым сочувствием в голосе.

— Да. Он ударил меня ногой, и я упала с лестницы. В тот момент я была уже на четвертом месяце.

— Простите меня, все это, вероятно, очень болезненно для вас, миссис Бэнкс, но если вы доверитесь мне, я попробую помочь вам выбраться из той гибельной ситуации, в которой сейчас находитесь.

— Почему «гибельной»? — Слово потрясло Пандору. — Я не думаю, что все так уж плохо.

— Может быть, миссис Бэнкс, может быть. Но вот, например, последняя моя клиентка все же погибла. — Доктор Сазерленд принялся выписывать рецепт. — Это лекарство немного успокоит вас, дорогая. Ко мне вы придете в следующий понедельник. Постарайтесь особенно не волноваться. А для меня составьте, пожалуйста, список тех вещей, которые приводят вашего мужа в ярость.

Доктор поднялся. Стоя, он как бы нависал над Пандорой. Рукопожатие у него было крепкое. До конца безупречно исполняя роль хозяина кабинета, он проводил Пандору до двери. Визит к врачу ее немного успокоил. «Вот, во всяком случае, человек, который знает, как можно поправить ситуацию», — думала Пандора К тому же она отметила в нем ту же уверенность в себе, что была и в ее отце. Поезда, которые водил Фрэнк, всегда приходили вовремя по расписанию. Поэтому Пандора надеялась, что и доктор Маркус Сазерленл тоже сможет кое-что наладить в ее жизни.

— Чуть было не забыл, — сказал Бен, возвратившись с пальмовой корзиной, — я получил факс от твоей матери. Она приезжает в следующую пятницу.

— О, черт! — Пандора замерла посреди кухни.

— Неужели ты так ее боишься? — Он опустил корзину и обнял Пандору.

— Сейчас не так, как раньше, Бен. Она уже слишком стара и не сможет сделать мне больно. Разве что только словами. Речь о другом — часто мать бывала очень жестока со мной. Причем не только в детстве, но и когда я была с Норманом, да и в другие времена тоже. Например, Моника очень старалась заставить меня остаться с Маркусом. И все потому, что ей нравилось быть тещей психиатра и являться в этом качестве в гости в наш большой особняк. Этого я ей не могу простить. Я пыталась, но мне по-прежнему горько вспоминать то, что она делала тогда.

— Знаешь, Пандора, все твои дела и поступки, хорошие или плохие, всегда будут следовать за тобой по жизни.

— Ну что же, возможно, это и так. Жаль только, что я пока не успела сделать ничего особенно хорошего, не правда ли?

Бен улыбнулся.

— А вот я как раз сделал кое-что очень хорошее, — сообщил он. — Я поймал желтохвостого тунца. Пошли. Я покажу тебе, какие приправы мы используем на нашем острове при готовке рыбы.

Бен поручил Пандоре сначала нарезать тонкими ломтиками лук, затем обжигающие маленькие плоды чили, от которых больно закололо в пальцах. Эта работа заняла много времени и позволила Пандоре постепенно забыть кошмары жизни с Маркусом.

Бен тоже не сидел сложа руки: он разделил тунца на толстые ровные части, а потом, воспользовавшись своим большим острым ножом, надрезал каждый, как почтовый конверт, сбоку. Сдобренная смесью из зеленых перцев, чили и лука рыба была готова к жарке. Бен достал из холодильника горсть тертого кокоса и на сите выжал из него жидкость.

— Вот это, — сказал Бен, выбрасывая отжатые части кокоса, — мы зовем мусором. А та жидкость, что я выдавил, это чистое кокосовое молоко. В старые времена моя бабушка собирала с поверхности этого молока масло и использовала в осветительных лампах.

Бен облил рыбу «молоком», нарезал помидор и разложил его красные ломтики по всему блюду.

— Вот теперь мы можем все это поставить на медленный огонь и ждать Джанин.

Они сидели и смотрели, как солнце садится прямо за их маленьким катером. Пандоре очень хотелось спросить Бена, почему он так уверен в том, что они не смогут остаться навсегда вместе. Задать этот вопрос, однако, она так и не решилась. Может быть, потому, что на данный момент ощущала себя в мире с собой и окружающей действительностью. Она любила Бена. Он был для нее простым и понятным. Ей, наконец, нравилось заниматься с ним любовью. Печально, правда, то, что она никогда не сможет родить Бену ребенка. Вот и сейчас, когда Пандора рядом с ним на старых ржавых качелях, в душе у нее нарастало смешанное чувство грусти и желания.

Она нежно взяла его руку в свою, прижала к себе, увлекая вниз, туда, где его пальцы могли войти в пространство между ее кожей и тканью купального костюма. Глаза Бена вспыхнули. Пандоре всегда нравилось смотреть, каким светлым, радостным становилось его лицо, когда они начинали ласкать друг друга.

— Ты все еще пахнешь морем, от тебя идет тепло солнца, — проговорила она, садясь к Бену на колени.

Он снял шорты и прижался губами к ее груди. Пандора сбросила купальник, уселась на него верхом, сжала его талию бедрами.

Войдя в нее, Бен вдруг оттолкнулся ногами от земли. Пандора замерла, но лишь на мгновение. Потом она вдруг приподнялась и с силой опустилась вниз, и снова повторила это движение. Старые качели, на которых они сидели, пришли в движение.

— Быстрее, — попросила Пандора, поцеловав Бена в губы.

Прямо перед собой она видела красный шар солнца, едва державшийся над поверхностью моря. Она хотела быть похожей на это солнце, хотела, чтобы и ее оргазм сначала унес бы в глубины моря, а затем навсегда поднял в далекий космос. Резко вдохнув воздух, она поняла вдруг, что движется сейчас вверх, как на волне прилива, к желанному удовольствию. Пандоре казалось, что весь остров качается вместе с ними. Это ощущение родилось в глубинах ее души.