Плавание Святого Брендана - [6]

Уолтер Мап — другой знаменитый средневековый писатель, подвизавшийся какое-то время при дворе английского короля Генриха II, отца знаменитого крестоносца Ричарда Львиное Сердце. О нем известно не так уж мало, он учился в Париже, был придворным клерком, и, как сообщают те, кто знал его лично, Уолтер считал себя скорее рассказчиком и уповал на славу дня сегодняшнего. Он восхищался латинскими сочинениями Гиральда Уэльского и говорил, что они будут высоко оценены в будущем. Название сборника новелл и повестей самого Уолтера, "Придворная маята", скорее случайно — это всего лишь заглавие одного из вставленных в книгу рассуждений о превратностях бытия. Уолтер Мап был человеком особого таланта — любителем поговорить про всякую всячину, он нанизывал свои истории одну на другую, то пускаясь в длинные рассуждения о зловредности жен для здоровья мужей, то обращаясь к жизни на дне морском. Он заимствовал сюжеты из исторических хроник, но придумывал к ним свое начало, обогащая рассказ яркой завязкой и сложными коллизиями. Уолтер Мап выделяется из сонма собирателей новелл своей «бескорыстностью», поведанные им истории не сопрягаются с морализирующим финалом, что характерно для большинства коротких рассказов эпохи Средневековья. Уолтера интересовал сюжет сам по себе, его привлекательность, сложность и занимательность. В его изложении история появления головы, уничтожающей все своим взглядом, становится не только отвратительной, но и трагической. Морской человек Николай Пайп приобретает необыкновенные черты — ученые только разводят руками, почто он ржавое железо таскал в кармане, никакого правдоподобного объяснения этому придумать не удалось. Логика поведения средневекового человека иногда может вызывать удивление. Вот если бы жители Британии не принялись хвататься за якорь, спустившийся с неба, то отцеплявший его мореход наверняка остался бы в живых. Во многих случаях действует принцип недоговоренности, повествователю главное — обозначить сюжетный ход, объяснение тех или иных поступков вовсе не является обязательным — подобный схематизм оставляет автору, который возьмется за этот сюжет следующим, почти полную свободу.

Задавшийся целью составить занимательную книгу для сильных мира сего, Гервазий Тильсберийский объединил в "Императорских досугах" истории о дельфинах, сиренах, заливе Анталия, морском человеке, антиподах и короле Артуре. Гервазий использовал труды своих предшественников: Гонория Августодунского, у которого он заимствовал основную канву описания круга земного, Гиральда Уэльского, чьи истории автор охотно пересказывает в своей книге, историографа бриттов Гальфрида Монмутского и многих других. Книга Гервазия, написанная в 1210–1214 годах, предназначалась для императора Оттона IV и должна была способствовать тому, чтобы пробудить в монархе интерес к знаниям. При всей благочестивости подхода к изучаемым предметам истории, географии, космографии — в занимательности этой книге действительно не откажешь.

Живший в нормандском монастыре хронист Ордерик Виталий (XII век), автор "Церковной истории Англии и Нормандии", сетовал на эпоху, в которую ему выпало жить. Ордерик не пощадил никого, даже тех, кто при жизни казался ему достойным и правоверным. Почти все персонажи, названные по именам, это люди, умершие незадолго перед описываемым событием. Король Херла не исчезает в глубине веков, его образ и имя порождают Арлекина, персонажа буффонады. Тот, о ком было известно исключительно обитателям Уэльса, Англии и Бретани, покоряет воображение всей Европы.

Если тени умерших грешников оставляют следы на земле (как в рассказе о появляющемся из-под земли войске), то почему — и, с точки зрения средневекового человека, это вполне логичный ход рассуждений — Преисподняя и Рай не могут быть материальными, видимыми и достижимыми. Причем до Рая добираются сразу с двух сторон. Святой Брендан плывет в своей кожаной лодке на запад, а Александр Македонский устремляется на восток. В конце концов в XIV веке автор рассказа о странствиях маастрихтского священника Иоанна де Хесе умудряется, исходя из того, что обитаемая земля — круг, увязать друг с другом топографию путешествий ирландского святого и македонского полководца. Мир как бы приобретает целостность.

Предания об ирландских мореплавателях, повстречавших на островах моря Океана предателя Иуду, пророков Еноха и Илию, отшельников, живших еще во времена зарождения христианства, повлияли на материализацию многих образов средневекового сознания. Историю об Иосифе-Картафиле впервые подробно записали на Британских островах, ведь для валлийцев, ирландцев и шотландцев персонажи, живущие со времен Страстей Христовых, не были в диковинку. Скорее всего именно в этом заключается объяснение парадоксального факта история Вечного жида не получила распространения среди кельтских народов.

Владения английских королей, равно как и те территории, которые они с большим или меньшим успехом пытались подчинить, были настоящим тиглем, в котором выплавлялись средневековые предания. Видения, рассказы о путешествиях души на Небеса и в Преисподнюю, распространенные по всей средневековой Европе, указывают на многочисленные параллели в античной и апокрифической литературе, но только на Британских островах появились описания Чистилища. В Чистилище спускается вовсе не душа, а живой человек. И когда мы начинаем искать истоки этого образа, то невозможно обойти вниманием предания о плавании святого Брендана или свите короля Херлы. В них ситуация как бы обратная: живой человек или люди выступают в качестве зрителей, а подвергаемые казням души грешников следуют мимо них, при этом время наказания оказывается ограниченным. Параллельно с этим мы можем наблюдать, как выстраиваются сразу две реальности: если под землю спускается ребенок — перед ним открывается подземная страна, где никогда не светит солнце, если взрослый — путь ему уготован в Чистилище.