Платон. Избранное - [42]

…Следовательно, то начало нашей души, которое судит вопреки [подлинным] размерам [предметов], не тождественно с тем ее началом, которое судит согласно этим размерам. Как раз к этому выводу я и клонил, утверждая, что живопись – и вообще подражательное искусство – творит произведения, далекие от действительности, и имеет дело с началом нашей души, далеким от разумности; поэтому такое искусство и не может быть сподвижником и другом всего того, что здраво и истинно. [Т. 3. Государство. 602 е – 603 b. С. 399]

Афинянин. Соответственно я соглашаюсь и с большинством, по крайней мере в том, что мерило мусического искусства – удовольствие. Однако прекраснейшей я признаю ту Музу, что доставляет наслаждение не первым встречным, но людям наилучшим, получившим достаточно хорошее воспитание, в особенности же ту Музу, которая доставляет его человеку, выделяющемуся своей добродетелью и воспитанием. Мы потому утверждаем необходимость добродетели для тех, кто судит об этих вопросах, что им нужно быть причастными ко всей остальной разумности, особенно к мужеству. Ибо истинный судья не должен судить под влиянием театральных зрителей, не должен быть ошеломлен шумом толпы и своей собственной невоспитанностью… Ведь судья восседает в театре не как ученик зрителей, но, по справедливости, как их учитель, чтобы оказывать противодействие тем, кто доставляет зрителям неподобающее и ненадлежащее удовольствие. Именно таков был старинный эллинский закон. Он не был таким, как нынешние сицилийские и италийские законы, предоставляющие решение толпе зрителей, так что победителем является тот, за кого всего больше было поднято рук. Этот закон погубил и самих поэтов, ибо они в своем творчестве стали приноравливаться к дурному вкусу своих судей, так что зрители воспитывают сами себя. Он извратил и удовольствие, доставляемое театром, ибо следовало, чтобы зрители усовершенствовали свой вкус, постоянно слыша о нравах лучших, чем у них самих. Теперь же дело обстоит как раз наоборот. [Т. 4. Законы. 658 е – 659 с. С. 107 – 108]

…Точно так же и в учении присутствует связанное с приятностью удовольствие, а истина довершает правильность, пользу, благо и красоту.

…Ну а изобразительные искусства? Если созданные ими произведения, схожие с подлинником, доставляют вдобавок и удовольствие, то не следует ли с полным правом и это признать приятностью?

…Однако правильность в этих искусствах обусловлена прежде всего не удовольствием, но, говоря в целом, равенством воспроизведения и подлинника в отношении величины и качества. [Т. 4. Законы. 667 с – d. С. 117]

…Ведь равное является равным и соразмерное соразмерным не потому, что так нравится или по вкусу кому-либо, но мерилом здесь выступает по преимуществу не что иное, как истина.

…Поэтому люди, ищущие самую прекрасную песнь, должны разыскивать, как кажется, не ту Музу, что приятна, но ту, которая правильна. [Т. 4. Законы. 668 а – b. С. 118]

…Поэты гораздо худшие творцы, чем сами Музы. Ведь Музы никогда не ошиблись бы настолько, чтобы словам мужчин придавать женскую окраску и напев и чтобы, с другой стороны, соединять размер и напев благородных людей с ритмами рабов и людей неблагородных и, начав с благородных ритмов и тонов, вдруг присоединить к ним напев или слово противоположного рода. Никогда Музы не смешали бы вместе голоса зверей, людей, звуки орудий и всяческий шум с целью воспроизвести что-либо единое. А люди-поэты страшно спутывают и неразумно смешивают все это, так что непременно должны вызвать смех людей, по выражению Орфея, получивших в удел «возраст услад»[47] [Т. 4. Законы. 669 с – d. С. 120]

…Поэт не должен творить ничего вопреки обычаям государства, вопреки справедливости, красоте и благу. [Т. 4. Законы. 801 с – d. С. 253]

Глава 11 Овладение истиной. Жизнь души до рождения и после смерти тела

Диалоги: Федон. Федр. Апология Сократа.

Предметом желаний настоящего философа является истина, овладеть которой он способен лишь исследуя каждую вещь с помощью ума. Истину можно познать от других или отыскать самому, а если не удается, то тогда нужно принять на веру лучшее из человеческих учений и достойно прожить земную жизнь. Зрение, слух, обоняние, осязание, вкус служат телу, но они обманчивы. Ум-устроитель помещает каждую вещь там, где ей надлежит быть. Душа, заключенная в тело, не способна обрести истину и разумение, но, освободившись от чувственного тела, выходит, словно из клетки, и обретает способность познать истину.

Призвание подлинного философа состоит в освобождении души от телесной зависимости: в этом случае и смерть есть благо освобождения. Философ не боится смерти, потому что любит душу и мудрость, а не тело. Только философ, приняв посвящение, очищение от всех страстей с помощью рассудительности, мужества, справедливости и разумения, приобщившись к истине и приобретя знания, поселится среди богов. Сократ опровергает мнение, что души уничтожаются вместе с телом. Начало движения и начало всего – душа, она непорождаема и бессмертна. Всякое тело, движимое изнутри – одушевлено, а движимое извне – нет. Души всех животных и растений имеют две противоположности – жизнь и смерть, они возникают друг из друга. Жизнь на земле давно бы прекратилась, если бы жизнь не возникала из смерти. Переселение душ происходит по закону. Если душа привязана к телу и его страстям, то она долго будет держаться возле тела, много страдая и мучаясь страстями тела, пока гений силой не уведет ее от тела. Испорченная убийствами, богоборчеством или другими пороками, душа долго страдает, блуждает в нужде и стеснении, после чего водворяется в существо, которого она заслуживает (животное, растение и т. д.). Душа, ставшая спутницей бога и познавшая хотя бы часть истины, будет благополучна до следующего кругооборота и останется невредимой до тех пор, пока в очередном воплощении не совершит падения и зла.