Платон - [54]
Таким образом, философия Платона, будучи объективным идеализмом, есть особый вид этого идеализма, это античный объективный идеализм.
В связи с этим для Платона высшая действительность есть «единое». Это не абстрактное арифметическое или математическое единство всего сущего, а «тождество всего идеального и материального… тот первопринцип, из которого только путем его дробления возникает идеальное и материальное» (А. Ф. Лосев. Платон. — Философская энциклопедия, т. 4. М., 1967, стр. 268).
Особенность объективного идеализма Платона в том, что он одновременно стремится и к самому крайнему, идеалистическому пониманию космоса и идеального мира и — в своей глубоко античной, свойственной древнему греку интуиции космоса — стремится «понимать идеальный мир максимально реально» (там же, стр. 268), Следуя этому стремлению, Платон вводит для идеального мира двойное ограничение: «сверху» и «снизу». «Сверху» идеальный мир ограничен «единым» (to hen). «Снизу» он ограничен «душой мира».
Ограничение это тесно связано с диалектикой Платона. Идеальный мир не только противопоставлен у Платона миру материальному — как вечно неподвижный вечно движущемуся. И здесь Платон не остается при воззрении дуализма. Само противопоставление вечно неподвижного вечно движущемуся возможно в глазах Платона только потому, что существует и постулируется Платоном некое начало, одновременно и неподвижное, и вечно движущее. Начало это — «душа мира» и душа всего, что входит в мир. «Мировая душа» есть, по Платону, то идеальное, которое сообщает способность жизни и движения всему сущему: живому и неживому.
Прекраснейшее и возвышеннейшее порождение идеального мира Платона — это воспринимаемый нашими чувствами космос, а также гармонические круговые движения небесных светил.
Воззрение это — характернейшая особенность платоновского объективного идеализма. Именно оно есть историческая форма, отличающая, как показал А. Ф. Лосев, учение Платона от большинства идеалистических учений нового времени: это учение о «едином» и о «мировой душе», которые идеально осуществляют, или воплощают, себя в материальном мире.
Идеалистическая онтология Платона неотделима от его космологии, а сама эта космология глубоко отлична от космологических учений новой науки и философии. Космос западноевропейской науки начиная с XVII в. и даже ранее мыслится как пребывающий в беспредельном пространстве. Напротив, космос Платона при всей своей огромности мыслится как космос конечный и доступный чувственному созерцанию. Идеальные сущности, о которых учит философия нового идеализма и овеянная этим идеализмом наука о природе, мыслятся как абстрактные метафизические сущности. Таковы монады Лейбница — метафизические духовные атомы, или единицы бытия. Таковы категории Гегеля — предельно абстрактные онтологизированные понятия о бытии и его диалектических ступенях. Напротив, у Платона его идеи — «живые идеальные существа, близкие к богам, демонам и героям древней мифологии» (там же, стр. 268).
Совершенно отлично от новоевропейского и характерное для философии Платона отношение к телу. И в этом смысле платоновский идеализм — воззрение вполне античное. Для новейшего идеализма характерно презрение к человеческому телу. Презрение это возникло как результат длительного, многовекового воспитания на этических и религиозных идеалах средневековья. Только жизнерадостная, открытая чувственным впечатлениям и чувственным радостям антропология Возрождения отказалась — прежде всего в своем искусстве, а затем и в философии — от пренебрежения к телесному, от аскетического отношения к телу и к телесным радостям. Но в этом освобождении от средневекового отношения к телу большую роль сыграло влияние Платона.
Далекий от чувственного гедонизма и от идеалов аскетизма, Платон в то же время рассматривает космос как вечно живое огромное тело. Бессмертна, вечна, по Платону, не только наша душа, но и наше тело. Связанное со своей бессмертной душой, тело включено вместе с ней в великий круговорот материи в природе: оно вовлечено в переход от более совершенных, тонких форм к формам более грубым, менее совершенным, и наоборот.
Бесчисленные исследователи философии Платона неоднократно указывали на связь между идеализмом философии Платона и его религией, и эти указания, разумеется, вполне справедливы. Но есть в этой связи особенность, которая сообщает ей характер воззрения чисто античного, древнегреческого и тем существенно отличает ее от религиозной основы философского идеализма нового времени.
Религиозные источники платоновской философии неотделимы от мифологии, а сама мифология Платона несет на себе печать платоновской диалектики. В свете этой связи учение Платона об «идеях» открывается с новой стороны. «Идеи» Платона — не гипостазированные абстрактные понятия новейшей западной метафизики. В своих бесконечно разнообразных формах они воплощают «единое» и насыщены «душевно-жизненной подвижностью» (А. Ф. — Лосев. Указ. соч., стр. 268). По существу они те же древнегреческие боги, но их царство, или система, разработано Платоном в свете его диалектики.
