Платформа - [7]

Будучи убежденным либералом, Жак Майо в свое время успешно бо­ролся против «Эр Франс» за демонополизацию воздушного транспорта. Экономические журналы пристально следили за развитием его компа­нии, ставшей за тридцать с небольшим лет крупнейшей в туристичес­ком бизнесе Франции. «Нувель фронтьер», родившиеся одновременно с цивилизацией досуга, олицетворяли, вместе с FNAC и «Club Med», но­вое лицо современного капитализма. В 2000 году индустрия туризма впервые вышла на первое место по обороту, опередив все другие отрас­ли мировой экономики. Избранный мною маршрут «Тропик Тай», хотя и не требовал специальной физической подготовки, принадлежал к раз­ряду «приключенческих» и предлагал различные варианты проживания (простое, стандартное, первой категории); число участников ограничи­валось двадцатью, дабы обеспечить сплоченность коллектива. К око­шечку подошли две очаровательные негритянки с рюкзаками за спиной, и я вообразил, что они тоже выбрали «Тропик Тай»; с тем я опустил гла­за и пошел получать билет и путевку. Перелет продолжался немногим более одиннадцати часов.

В наши дни путешествовать на самолете любой компании, независимо от направления, – значит подвергаться бесчисленным унижениям в течение всего полета. Вы вынуждены сидеть, скрючившись на смехо­творно маленьком пространстве, откуда невозможно выбраться, не по­тревожив соседей по ряду, а стюардессы с фальшивыми улыбками сразу огорошивают вас чередой запретов. Когда вы еще только ступили на борт самолета, их первое движение – завладеть вашими личными веща­ми и запереть их в ящики для багажа: теперь вы ни под каким предлогом не получите их до самого приземления. Девицы эти будут придираться к вам всю дорогу, запрещать всякое передвижение и вообще какое-либо действие, кроме предписанных распорядком: дегустация содовой, про­смотр американских видеофильмов, покупка беспошлинных товаров. Постоянное ощущение опасности подпитывается проносящимися в уме картинами авиакатастроф, а вынужденная неподвижность в замкнутом пространстве вызывает сильнейшие стрессы: во время некоторых даль­них перелетов наблюдались даже случаи смерти пассажиров от сердечного приступа. Экипаж со своей стороны исхитряется доводить стрес­совое состояние до критической точки, не позволяя вам бороться с ним привычными средствами: вам не дают курить, читать, а в последнее вре­мя все чаще и чаще – пить. Хорошо еще эти мерзавки вас не обыскивают, а потому, как опытный пассажир, я смог запастись необходимым для вы­живания набором: таблетки Nicopatch по 21 мг, пачка снотворного, бу­тылочка «Южного комфорта». Когда мы пролетали над бывшей Восточ­ной Германией, я забылся глубоким сном.

Меня разбудило ощущение тяжести на плече и чье-то жаркое дыха­ние. Без лишних церемоний я водворил на место своего соседа слева, он тихо заворчал, но глаз не открыл. Это был могучий детина лет тридцати с остриженными под горшок светло-каштановыми волосами; наружность его не показалась мне неприятной или нахальной. Было даже что-то тро­гательное в том, как он закутался в предоставленное авиакомпанией неж­но-голубое одеяло, положив на колени свои мозолистые ручищи. Я подо­брал с полу книжонку, которую он уронил: паршивый английский бестселлер некоего Фредерика Форсайта. Я читал одно творение этого кретина, сплошь состоящее из дифирамбов Маргарет Тэтчер и страши­лок о Советском Союзе, именуемом империей зла. Интересно, чем пробав­ляется он теперь, после падения берлинской стены. Я полистал новейший опус: похоже, роль злодеев отводилась здесь всяким красно-коричневым и сербским националистам – писатель шагал в ногу со време­нем. Что касается его любимого героя, зануды Джейсона Монка, то он вернулся на службу в ЦРУ, заключившим временный союз с чеченской ма­фией. Ну и ну, подумал я, кладя романчик соседу на колени, хорошеньких же нравственных принципов придерживаются авторы современных бестселлеров! В качестве закладки сосед использовал сложенный втрое листок бумаги, в котором я узнал брошюрку «Нувель фронтьер»: итак, я познакомился с первым своим попутчиком. Он мне нравился: славный парень и наверняка куда менее эгоцентричный и нервозный, чем я. Я взглянул на экран, где сообщались сведения о полете: вероятно, мы уже миновали Чечню, если вообще над ней пролетали; температура за бортом минус 53 °С, высота полета 10143 метра, местное время 00:27. Потом цифры на экране сменились картой: мы вошли в воздушное пространст­во Афганистана. За окном, разумеется, ничего, кроме тьмы кромешной. В любом случае талибы в своих грязных лачугах, наверное, уже спали. «Спокойной ночи, талибы, спокойной ночи… Хороших вам снов…» – пробормотал я и проглотил вторую таблетку снотворного.

4

Самолет приземлился около пяти утра в аэропорту Донг-Мыанг. Я с тру­дом продрал глаза. Мой сосед слева уже встал и топтался в очереди на выход. В коридоре по дороге в зал прибытия я потерял его из виду. Но­ги у меня были ватные, язык не ворочался, в ушах стоял отчаянный гул. Едва автоматические двери выпустили меня наружу, я словно шагнул в жерло вулкана. Градусов тридцать пять, не меньше. Жара в Бангкоке особенная, масляная, наверное, из-за сильно загрязненного воздуха; про­ведя некоторое время на улице, вы ощущаете, будто покрылись тонкой пленкой гари. Первые тридцать секунд я не мог дышать. Я старался не отстать от нашей сопровождающей, которую и разглядеть как следует не успел, заметил только, что она сдержанна и воспитана – впрочем, многие таиландки производят именно такое впечатление. Рюкзак фир­мы «Лау Про Гималайа Треккинг» резал мне плечи – это был самый до­рогой, какой я смог найти в «Бывалом туристе»: гарантия пожизненная. Внушительная штука: стального цвета, с карабинами, особыми фирмен­ными липучками, молниями, функционирующими при температуре минус 65 °С. Содержимое его, увы, было куда скромней: несколько пар шорт, несколько футболок, плавки, специальные ботинки для ходьбы по кораллам (125 фр. в «Бывалом туристе»), несессер со всеми необходимы­ми лекарствами, какие рекомендует «Гид Рутар», портативная видеока­мера JVC HRD-9600 MS с батарейками и запасными кассетами и два аме­риканских бестселлера, купленных в аэропорту наугад.