Платье из черного бархата - [120]

– Она хотела сказать, отец, что служит бабушке.

– Я знаю, черт возьми, что она имела в виду. Это самая настоящая дерзость.

– Я и не думала дерзить вам, сэр. Я лишь излагаю факты. И еще хочу сказать, что прожила с вашей дочерью все эти месяцы, заботилась о ней, и мне не безразличен ее ребенок.

– Господь Всемогущий! – гневно сверкнул глазами на Лоуренса Энтони Галлмингтон. – Кем она себя вообразила?

Лоуренс, секунду поколебавшись, ответил:

– Хотя сейчас не место и не время для подобного разговора, но раз ты спросил, я скажу, что эта девушка мне очень дорога.

– Господи! Всемогущий Боже, что я слышу! Ты что, лишился рассудка? Ты и эта потаскушка? Из-за которой столько…

Бидди и Лоуренс заговорили почти одновременно.

– Не называйте меня так, я никакая не потаскушка! – не тише Галлмингтона, крикнула Бидди.

И Лоуренс продолжил:

– А если уж она потаскушка, то не последняя в вашей семье, сэр, и по уму она стоит выше всех ваших отпрысков.

Отец с сыном переглянулись, не веря ушам, и одновременно встали.

– Мы еще поговорим об этом, – спокойно, но достаточно жестко проговорил Стивен.

– О моих делах говорить нечего.

– Я запрещаю тебе появляться в доме, пока ты поддерживаешь отношения с этой…

– Не могу сказать, что меня это сильно огорчает. Но забудьте на время об этом и вспомните, что мы приехали решить, как поступить с твоей… внучкой.

– Она мне не внучка. У меня нет внучки.

– Когда на пороге дома оставляют ребенка, то, мне кажется, волей-неволей приходится давать объявление.

– Ты не посмеешь! Никто из вас не посмеет этого сделать.

– Отец, я вижу выход из этого положения. – В Стивене явно проснулся будущий член парламента. – Мы можем взять на себя устройство этого ребенка на воспитание. В этой стране достаточно таких мест.

– О нет, вам нельзя это доверить, – неестественно спокойно заговорил Лоуренс. – Я могу представить, как поступите вы оба. Вы определите ее подальше, в какую-нибудь дыру. Но если и отдавать ее на воспитание, то делать это следует в Англии, и обязательно выбрать приличную семью.

Глаза Энтони Галлмингтона превратились в щелочки. Переводя взгляд в Лоуренса на Бидди, он зло процедил:

– Вы мне постоянно напоминаете, что она моя внучка; в таком случае я имею право поступать с ней так, как считаю нужным.

– Ничего подобного… если ты попытаешься отправить ее куда-либо без моего ведома, обещаю, что об этой истории станет известно всем твоим знакомым в обоих графствах: и в Дареме и в Нортумберленде.

– Боже! – трагическим шепотом проговорил Галлмингтон. – Не могу в это поверить. Вот она, благодарность. После той заботы и внимания, которыми тебя окружали в моем доме все эти годы, ты набрасываешься на меня, как коварная ехидна, когда я в беде.

– Ты в беде? Это твоя дочь была в беде, но она так боялась вашего лицемерия, что предпочла попросить служанку, какой когда-то была Бидди, рассказать обо всем бабушке, потому что страшилась сделать это сама.

Глядя на своего бывшего хозяина, Бидди подумала, что его вот-вот хватит удар.

– Оставь нас одних, – прорычал он ей. И когда девушка была у двери, он бросил Лоуренсу: – И ты тоже.

Молодой человек, немного поколебавшись, последовал за Бидди.

– Не беспокойся, – сказал он ей в холле, держа за руки. – Все обязательно будет как надо.

– Может быть, джентльмены захотят перекусить, – предложила, подходя к ним, мадам Арно. – У меня есть пирог, свежий хлеб и…

– Нет, благодарю вас, мадам, – с учтивым поклоном ответил Лоуренс. – Мы возвращаемся в гостиницу.

– Мне очень жаль, что вы уезжаете, – глядя на Бидди, призналась мадам Арно. – Вы такие приятные люди. И девочка чудесная. И мне вас также будет не хватать, сэр. – Она умолкла, когда из комнаты вышли Энтони Галлмингтон и Стивен. Затем женщина снова обратилась к Лоуренсу: – Месье, наверное, захочет установить надгробие на могиле дочери. В соседней деревне живет хороший каменотес. Пьер выжег имя на деревянной доске и намучился: оно такое длинное, а Пьер не очень в ладах с грамотой. Но Жан Лако хороший мастер. Он берет не дешево, но работу свою знает отлично. И имя мадам Милликан на камне будет выглядеть прекрасно. Ее звали так красиво: Люсиль Беатрис Милликан. Жители деревни и я обязательно будем ухаживать за ее могилой…

– Что она сказала? – словно очнулся Энтони Галлмингтон и недоуменно взглянул на Лоуренса.

– Она говорила о надгробии.

– Она упомянула имя: Люсиль Беатрис…

– Да. – Лоуренс наклонил голову и медленно пояснил: – Ее здесь знали под именем миссис Милликан, а Бидди выступала в роли сестры ее мужа.

Отец с сыном переглянулись.

– И ее похоронили под этим именем?

– Да.

– А что в метрике… ребенка?

– Она, – Лоуренс бросил взгляд на Бидди, – также носит фамилию Милликан. При крещении она получила имя Луиза Грейс Милликан.

Бидди с ужасом следила, как губы Энтони Галлмингтона медленно растягиваются в довольной улыбке. Он многозначительно взглянул на сына. Стивен не улыбался, он серьезно смотрел на Лоуренса.

– Не рассчитывайте, что это позволит вам устраниться, – сказал Лоуренс.

– Ты уверен? – криво усмехнулся Энтони Галлмингтон. – Ты так думаешь? Ну а мне кажется, с этим можно поспорить. Кто докажет, что этот ребенок моей дочери? Моя дочь, как нас известили, умерла от лихорадки. Перед отъездом я поместил сообщения об этом в газетах Ньюкасла. Вы, мисс, – обратился он к Бидди, – сами вырыли себе могилу.