Плата за обман - [33]

Конечно, все телевизионщики и журналисты опасались миллионера Ладыгина. Он мог купить и канаты, и журналы, хоть по одному, хоть пучком. Денег у него хватило бы. Даша тоже боялась отца Миры. Но простой рекламного агентства влетал ей в копеечку, бизнес не мог остановиться. А попытки выяснить хоть что-то у ладыгинского персонала успехов не принесли — им запретили общаться с прессой и рекламными службами.

Выхода не было. И Даша, как всегда, кинулась за помощью к единственному человеку, умеющему распутывать самые сложные истории, к своей лучшей подруге — Вере Алексеевне Лученко.

Вера слушала ее и думала, что на ловца и зверь бежит. Она хотела обратиться к Марату Ладыгину, но не решила еще, как это сделать. А тут Дашка со своей проблемой… Пустячная проблемка, но ее можно использовать.

Она предложила:

— Давай, заводи машину. Поедем в бутик и попробуем поговорить с этим, как ты его назвала? Бред-менеджером?

— Ну, Веруня! Ты б еще сказала «сивый-бред-менеджер»!

— Уж и пошутить нельзя, — хмыкнула Лученко. Она прекрасно знала названия должностей и деловой среде, поскольку иногда проводила тренинги как консультант- психолог.

Когда они вошли в торговый зал, к ним тут же кинулись девушки-продавщицы. Сотникова отмахнулась, сказала, что у них встреча с директором. Их проводили в офис на второй этаж, где за столом перед ноутбуком сидел молодой человек с модной прической: волосы на затылке длиннее, чем на висках, как на голове у птенчика, выпавшего из гнезда. Он лишь быстро взглянул на Дарью и ее спутницу и снова уставился в монитор. Не предложил сесть, не расщедрился и на привычно-ритуальное «Чай или кофе?».

— Виктор! — Сотникова пошла в наступление. — Мы приехали, чтобы поговорить наконец по существу.

— Я уже сто раз объяснял вам. Марат Артурович приказал все заморозить! Больше мне вам сказать нечего. Все.

— Но я ведь тоже уже сто раз вам…

— Погоди. Дашенька. — Вера взяла подругу за руку. — Ты для чего меня привела?

Она подошла к столу, за которым сидел менеджер, и мягко произнесла:

— Виктор, вы же знаете, когда болит голова, не нужно сидеть за компьютером.

Он с удивлением уставился на женщину.

— Вы кто?

— Не имеет значения. Я сейчас уберу вашу боль.

Лученко легко прикоснулась колбу парня, провела ладонью по волосам, слегка нарушив идеальное парикмахерское творение.

— Голова прошла, — растерянно проблеял бренд-менеджер.

— Кто бы сомневался! — пожала плечами Дарья, видевшая и не такие Верины фокусы.

— А теперь, Витенька, будьте так любезны, скажите нам, где находится ваш шеф? — продолжала Лученко.

— В Конче-Заспе. — Клиент отвечал, как отличник, радостно и приподнято.

— Адрес, пожалуйста.

Менеджер продиктовал адрес, словно рапортовал о достижениях.

— Позвонить ему?

— Нет-нет, спасибо, не надо. Мы уж сами… Будьте здоровы!

Они вышли на шумную из-за автомобилей улицу Сагайдачного, сели в ярко-красный «фольксваген» Даши и поехали на встречу с предпринимателем.

— В который раз вижу, как ты совершаешь чудеса, и в который раз не могу поверить собственным глазам! — Дарья следила за дорогой, поскольку оживленное движение требовало внимания. — Виктору влетит, — вдруг вспомнила она о сотруднике Ладыгина.

— Ничего подобного. Он забудет, что мы у него были, — спокойно ответила Вера.

— Ну, ты даешь! — только и смогла выдохнуть Сотникова.

Машина мчалась по шоссе через лесной массив, запахло хвоей, воздух стал чище, чем в городе. Вскоре Даша увидела особняк, где остановился Ладыгин, и не смогла скрыть своего волнения.

— Как он нас примет? Как мы вообще туда попадем?

— Не бойся, подружка. Я с тобой, — подмигнула ей Лученко. — Прорвемся!

* * *

Вниз-вверх. Вниз-вверх.

Рычаги тренажера двигались с ритмичностью автомата. Также двигались и руки Марата Ладыгина. Напряжение его выдавал лишь свист дыхания. Он был весь мокрый, но не останавливался.

В тренажерный зал заглянул Старик, посмотрел, все нон ял, прикрыл дверь с той стороны.

Марат никак не хотел признаваться сам себе, что растерян, смят, растоптан этой свалившейся на него бедой. Он не привык сдаваться, и особенно — показывать это. Внешняя бравада стала его второй, да что там, первой натурой.

А теперь он «поплыл», как боксер в нокдауне. Ничего не понятно. Хочется бежать куда-то, что-то делать… А куда? Что? Отчаяние и паника, два незнакомых до сих пор слова. И больше ничего.

Раньше все было ясно и четко. Вся его жизнь — это бизнес. Вот тут он, вот тут его задачи. Вертись, крутись, завоевывай, регистрируй первым, проталкивай, бери дешево, продавай в пять раз дороже, инвестируй, не спи ночами. Он всегда ужасно гордился тем, что ему никто ничего не подарил, все заработал сам. А зачем, собственно? На кой была вся эта борьба, это напряжение? Ради чего?! Если у него отняли самое дорогое — дочь и он не может ей помочь, ничего не в силах поделать. Чего тогда стоят все его миллионы, вся его империя с предприятиями и этот образ лихого удачливого парня, который он так тщательно создавал?

«Хватит прозябать, ребята! — вещал он со страниц деловых изданий и с телеканалов. — Вставайте, вы можете!

Идите и начинайте пахать на себя, а не на дядю! Поверьте в свои силы, открывайте свое дело! Не надоело, что вас гнобят повышением цен?! Не слушайте никаких лузеров, становитесь капиталистами! И выбейте с рынка этих зажравшихся монополистов!»