Планзейгер. Хроника Знаменска - [61]

Осмотрев кабинет, Мусатов позвонил в Дубну академику Израэлю. Тот тут же, опередив секретаршу, взял трубку, сказал: «Сергей Анатольевич?»

— Да, Степан Адамыч. Как догадались?

— Ну, как же, — ответил академик. — Ты первый день на работе. Пришел к девяти, полчаса на дарение цветочка с шоколадкой секретутке и осмотр кабинета. Сейчас ровно девять тридцать. Кто ещё мог позвонить?

— Лихо, — сказал Мусатов. — Не напомните свою фамилию?

— Израэль, — хохотнув, ответил академик. — А? Какова логика?

— Безупречная, Степан Адамыч, безупречная. Мне здесь нравится, я доволен. Премного вам благодарен.

— Не меня благодари, — сказал академик. — А известного тебе, э-э, человека.

— Да-да, — согласился Мусатов. — Здесь такая энергетика, такая мощь. Мир перевернется.

— Это точно, — сказал академик. — Извини, друг любезный, ко мне пришли.

Положив трубку, Мусатов раскрыл «Памятку для вновь прибывших». И увидел мастерски нарисованный направленный на него трехмерный кукиш. На этом памятка и заканчивалась.

Полюбовавшись дулей, он направился к Мортимеру. Вместе с памяткой.

Кабинет Мортимера располагался на том же этаже, но в другом крыле, через пару минут Мусатов уже входил в его приемную с ослепительно красивой черноволосой секретаршей.

— Здравствуйте, Томочка, — сказал Мусатов, стараясь быть непринужденным. — Олег Павлович у себя?

— Он всегда у себя, — ответила Тамара, улыбаясь. — Что это вы, Сергей Анатольевич, такой напряженный?

— Я не напряженный, — возразил он. — Я строгий.

И вошел в дверь, слыша сзади ехидное покашливание.

— Опять сцепились? — сказал Мортимер, поднимаясь из-за стола и протягивая широкую черную ладонь.

— С чего вдруг? — удивился Мусатов. — Я её второй раз вижу.

— Тамара жаловалась, что вы на неё наезжаете, — произнес Мортимер, садясь. — Я ей склонен верить, хотя не могу понять, где вы с ней раньше встречались.

— Мало ли что придумает какая-то секретарша, — сказал Мусатов. — Она, знаете ли, очень колючая, эта ваша Тамара. Всё норовит подковырнуть. И вообще, мало ли где мы встречались.

— Значит, вы ей нравитесь, — заключил Мортимер, посмеиваясь. — Женщина — существо загадочное, противоречивое. А теперь к делу.

К делу, так к делу. Мусатов развернул перед ним памятку и не поверил своим глазам. Никакого кукиша не было, а был стандартный, суконный, разбитый по пунктам текст.

— Памятка как памятка, — проворчал Мортимер, пряча улыбку. — Незадолго перед вами прибегал генерал Семендяев с той же памяткой, уверял, что видел в ней кукиш, хотя откуда здесь кукиш?

— С этой же памяткой? — уточнил Мусатов.

— С этой же, — ответил Мортимер. — Она самопроизвольно кочует со стола на стол.

— А если в топку? — предложил Мусатов.

— Ничего не получится, — сказал Мортимер. — Памятка — это символ, принадлежность, атрибут. Некоторые в рабочее время сражаются в «Паука», а некоторые носятся по начальству с дурацкой памяткой. Итог одинаков.

— Хорошенькое начало, — промямлил Мусатов. — Но я, собственно, не по поводу этой книжонки и тем более вашей симпатичной секретарши. Я по поводу работы, так сказать. Люблю, так сказать, работать, выполнять конкретные задачи. И когда я сегодня в первый раз, заметьте, пришел на работу, то ждал, что меня хоть чем-то озадачат. Но, увы.

— Ну, так садитесь, — радушно предложил Мортимер. — Вот стул. Немедленно озадачим. Я так ждал вашей инициативы.

Мусатов сел за приставной стол напротив Мортимера.

— Итак, чем бы вы хотели заниматься конкретно? — сказал Мортимер. — Что бы вам этакое предложить? У нас тут поблизости случайно завалялся микротрон. Не желаете? Или вам обязательно что-нибудь на встречных пучках?

— Но погодите, — Мусатов потер лоб. — Я учёный, а не клоун. Если я ваш заместитель по научной работе, то должна же быть какая-то научная работа.

— Что указано в договоре? — спросил Мортимер.

— Честно говоря, не помню, — признался Мусатов. — Всё как-то впопыхах. Ничего конкретного.

— С сегодняшнего дня вам начисляется зарплата десять тысяч евро в месяц, — сказал Мортимер. — Если у вас сегодня нет работы, то это вовсе не означает, что работы как таковой вообще нет. Наступит день, когда вам придется вкалывать за десятерых, и уверяю, вам это будет не в тягость. Так что отдыхайте, Архаим ещё прокладывает тоннель до белокаменной. Да, и ещё: мы сейчас на полную катушку раскручиваем ваш рейтинг. Скоро ваше имя будет стоить очень-очень дорого. Наберитесь терпения.

— Спасибо, — сказал Мусатов, поднимаясь. — А что такое Архаим?

— Позже, дорогой, позже…

Как существо, недоступное нашему разумению, Мортимер одновременно находился в разных, порой довольно отдаленных друг от друга местах. Это человеку нужны клоны, Мортимеру они были не нужны, вот и во время разговора с Мусатовым, одновременно, он на пару с Архаимом прокладывал тоннель до белокаменной.

Подземные работы Мортимеру были не в диковинку, он не боялся темноты и замкнутого пространства, для него не было материальных преград, и он прекрасно ориентировался, куда двигаться дальше. Он маячил на объемном дисплее Архаима четким светлым пятном, указывая направление. Привычный сиреневый луч искривился, превратившись в бешено крутящийся штопор, который полосовал и крошил всё на своем пути, оставляя после себя идеальный тоннель диаметром шесть метров с отполированными до блеска стенами. Чтобы не напороться на подземные коммуникации или иное чудо техники, Мортимер заглубил тоннель на полсотню метров.