Планзейгер. Хроника Знаменска - [58]

— Кому как, — вяло отреагировал Семендяев, чувствуя, что почва стремительно уходит из-под ног. — Гаагский суд вправе создать международную комиссию…

— Плевать на Гаагский суд, — Мортимер ловко смёл семендяевскую камеру в ящик стола. — Что это вы всё про Гаагский суд? Разве так просят?

— Виноват, — сказал Семендяев, вытирая взмокший лоб. — Но, право, обидно. Пашешь, пашешь, а жар загребают другие, непричастные. Между прочим, повторяю, видео делал Черемушкин, не я.

— Но с твоей подачи, — Мортимер расхохотался. — Ладно, старый хитрец, не обижу.

Посмотрел на Семендяева проницательно и вкрадчиво спросил:

— Выпьешь?

— Что именно? — уточнил Семендяев, несколько покоробленный этим бесцеремонным «ты».

— Эликсир, — ответил Мортимер. — Многие просят, да я не даю. Выпьешь?

Семендяев немедленно вспомнил фалернское вино, подарок Воланда Мастеру. Сатана предлагает эликсир вечной молодости, на самом же деле это яд.

— Попозже, — сказал Семендяев. — Премного благодарен. Ещё увидимся.

И вышел, держась к Мортимеру вполоборота и непрерывно, как китайский болванчик, кланяясь.

Глава 3. Балчуг

Уже на следующий день в офисе на Большой Лубянке появился приказ о включении в перечень обязанностей подразделения Черемушкина функции обслуживания Института Инновационных Исследований в городе Знаменске. Особым пунктом заместителем директора Института по режиму и хозяйственной части назначался Семендяев С.С. То есть, непосредственно из-под Черемушкина генерал уходил и подчинялся ему только методически.

Семендяев не знал радоваться или горевать, и вот почему: в подчинение ему попадали известные обалдуи Менанж и Фазаролли, а также, о, Господи, Небирос и Берц. Двое последних ничем кроме похождений по злачным местам столицы себя не проявили.

Приказ этот появился в пятницу.

— Ну что, начальник? — сказал Дергунов Черемушкину. — С тебя клёпка.

— Сергей Сергеевич, — тут же подхватила Лера. — Вася приглашает нас вечером, э-э… Вася, ты куда нас приглашаешь этим вечером?

— В пельменную, — ответил Черемушкин. — Водку и шампанское с собой, а то дорого.

— Я пас, — принялся отнекиваться Семендяев. — Водка с шампанским — это слишком. Это уже ёрш какой-то.

— Северное сияние, — уточнил начитанный Дергунов, поправляя пальцем съехавшие на нос очки.

— Ну, Сергей Сергеич, — сказала Лера. — Вася пошутил. А пойдем-ка мы, пойдем-ка мы в Бал…

— В «Балчуг», — закончил за Леру начитанный Дергунов. — Давно мечтал. Там утка — пальчики оближешь, и рядом с домом. Спать, Сергей Сергеич, будете у меня.

— Не-е, — продолжал гнуть своё Семендяев. — Утка — жирная пища. Это вам, молодежь, в пользу, а мне удар по печени.

— Решено, — отрезал Черемушкин.

— Хорошо, — согласился Семендяев. — Позвольте, я закажу столик, иначе вашим Северным сиянием придется давиться в подворотне…

Пятница, надо сказать, выдалась теплая. Вообще, этот сентябрь, напугав поначалу холодами, перевалив середину смилостивился, потеплел, подобрел. К вечеру поднялся ветер, но не холодный, а поскольку Разумович был уже отпущен, решено было к Балчугу идти пешком.

Семендяев оказался прав — свободных столиков не было, в большом зале было не шумно, играла тихая музыка, но пока в записи, музыканты должны были появиться позже. На низкой эстраде стояли пианино, ударная установка, на стуле лежал золотой саксофон.

Их столик на четыре места стоял у полузакрытого тяжелыми темно-желтыми шторами окна, сквозь которое на фоне серого неба проглядывали купола храма Василия Блаженного и башни Кремля.

Не стоит, пожалуй, долго и нудно описывать обстановку, цвет скатерти на квадратном столе (кстати, пока идеально белой, а потом посмотрим), удобные с деревянными ручками кресла, следует лишь сказать, что в ведерке со льдом уже охлаждалась бутылка шампанского, а в непосредственной близости, через пару столиков, наблюдалась пара до боли знакомых физиономий: Небироса и Берца.

Эти прожигатели жизни нагло заняли целый стол, который был густо уставлен цветами, бутылками и закусками.

Заметив подошедших, прожигатели подняли бокалы и дружно рявкнули: «Салют, камрады».

— От камрадов слышу, — процедил Семендяев и сдержанно кивнул в ответ.

Подошедший официант откуда-то знал Семендяева, обращался по имени-отчеству, отчего тот надулся, как индюк. А поскольку официант ненавязчиво информировал, что сегодня в меню самое лучшее, то у всех выбор оказался одинаковым: буженина, шпигованная чесноком и луком, грибной жульен, заливной судачок, лобстер с шафраном, утка по-пекински с блинчиками. Утка, в которой было не менее двух кило, аккуратно разрезана на куски. Это было общее блюдо. В качестве гарнира к утке сладковатый, с дымком, соус «хойсин», зеленый лук, свежие огурцы.

Ну и, конечно, для всех большая сырная тарелка, маринованные грибки, красные соленые помидоры, рыбная нарезка, фрукты, кто что хочет.

Что тут сказать? Официант, которого Семендяев видел впервые в жизни, оказался прав — всё было невероятно вкусное, об одном он не предупредил, что порции-то нешуточные. Если в буженине, жульене и судаке было по 100 грамм, то в лобстере одного только мяса все 450. Уже после лобстера можно было расходиться по домам, но тут на подогретом блюде поднесли утку с блинчиками. Как откажешься?