Планету открывали сообща - [72]
Арабский путешественник аль-Масуди, живший в X веке, побывал на острове Занзибар. Он рассказал о существовании в Восточной Африке государства зинджей.
В дальнейшем, в результате развития феодальных отношений, это государство распалось. Но народ суахили остался единым, хотя его страна и оказалась раздробленной на множество мелких, враждовавших между собой царств. Царством нередко оказывался один портовый город с его окрестностями. В этом отношении государства суахили напоминали приморские республики Италии.
В XIV–XV веках через порты Восточной Африки вывозили не только ценные породы дерева, душистые смолы и слоновую кость, как это было в древности. Все более видное место в африканской торговле стали занимать золото и особенно железо, добывавшиеся в глубине материка. Через Софалу африканское железо, славившееся высокими качествами, доставлялось в далекую Индию. Там его перерабатывали в сталь, из которой в Иране и арабских странах изготовляли знаменитые дамасские клинки.
Богатство городов Восточной Африки зиждилось на морской торговле. Их жители учились мореходству у арабов и малагасийцев. Особенно тесные отношения существовали у суахили с арабами. Разделить культуры «тих народов практически невозможно. Поэтому можно говорить об арабо-суахилийском судоходстве и морской торговле в Индийском океане. В этом творческом содружестве арабы выступают в роли учителей и наставников, но не следует думать, что суахили из века в век оставались только учениками.
В летописи одного из городов-государств Восточной Африки — Пате — говорится о царе, который правил в конце XIV и начале XV века и покровительствовал торговле и мореплаванию. Он приучал своих подданных к дальним путешествиям, посылал их торговать в Индию. Сын его достиг острова, богатого серебром (возможно, Цейлона). Этого морехода звали Мкуу, что на языке суахили означает «вождь».
Жираф едет к императору
В 1415 году правитель города-государства Малинди направил в Китай морским путем посольство. Послы благополучно прибыли ко двору китайского императора и доставили «Сыну Неба» необычный подарок — живого жирафа. О животном с длинной шеей китайцы знали и раньше. У них даже возникло сказание о том, что, когда в их стране будет царствовать особенно добрый и благородный император, боги пришлют в Китай жирафа.
Легко представить себе, как обрадовался император Чэн-цзу, когда это пророчество сбылось. Он-то всегда считал себя необыкновенно благородным и добродетельным, но не все подданные разделяли его мнение. Император сам вышел встречать торжественную процессию, в которой шествовал жираф.
Церемониальным маршем дело не ограничилось, за ним начались переговоры. Они побудили императора Китая принять важное решение: мореплаватель Чжэн Хэ получил приказ готовиться к экспедиции в Восточную Африку.
Грандиозные экспедиции Чжэн Хэ явились как бы итогом многовекового развития китайского мореплавания, судостроения и навигационного искусства.
Отдавая должное этим достижениям, нужно заметить, что ни Чжэн Хэ, ни тем более его предшественники не были первооткрывателями, не прокладывали океанских и морских путей: они шли по следам арабов и персов, индийцев и малайцев, издавна посещавших Южный Китай и его главный порт Гуанчжоу (Кантон). Китайцы же поздно вышли в открытый океан.
Средневековый китайский военный корабль
Правда, в исторической литературе Запада и Востока долгое время держалось мнение, будто китайцы издревле совершали дальние плавания на своих судах: еще до нашей эры посещали Индию, а начиная с VII века или даже раньше бывали в портах Персидского залива, а затем и Восточной Африки.
В 1969 году советский китаевед В. А. Вельгус опубликовал исследование, в котором показал, что до XI века таких плаваний не было вообще, а морскую торговлю с Китаем, существовавшую до XI века, поддерживали иностранные суда. Этот простой, казалось бы, вывод потребовал углубленного анализа, исторического и лингвистического. Выяснилось, например, что слово «бо», которым с III века китайцы называли большие мореходные суда, обозначало иностранные корабли.
В V–VI веках это были преимущественно индийские и цейлонские корабли. В VII веке их сменили малайские (индокитайские и индонезийские). С VIII века морское сообщение с Китаем поддерживали в основном персы, а затем арабы.
Но как быть с известием арабского географа аль-Масуди, который определенно упоминает о «кораблях Китая»? В его время (до 947 года) они приходили в гавани на обоих берегах Персидского залива.
Что ж, и этому упоминанию можно найти вполне логичное объяснение. Поскольку нет других свидетельств о плаваниях китайских судов в Персидский залив до XI века, значит, «корабли Китая» — это просто суда, отплывавшие из китайских портов. При жизни аль-Масуди речь могла идти об арабо-персидских купеческих кораблях.
Нет ли тут, однако, натяжки? На этот вопрос дает ответ морская терминология не только средневековья, но и древности и нового времени. В Библии мореходные суда, совершающие дальние плавания, именуются «таршишскими». Но это вовсе не значит, что они принадлежали жителям Тартесса (Таршиша) — юга Испании. То были корабли финикийских купцов, ходившие, в частности, и в Тартесс. В XIX веке «чайными» (китайскими) клипперами именовались быстроходные парусники, поддерживавшие торговое сообщение между США и Китаем. Напомним и о том, что в книге «Чудеса Индии» «капитаном Китая» именуется моряк с побережья Персидского залива.
