Планета «Юлия Друнина», или История одного самоубийства - [12]

Храпели.

Иль как вставали

Танки на дыбы.

…Летят березки.

Проплывают ели.

Неторопливо пятятся дубы.

И ты глядишь вокруг

Счастливым взглядом,

Раскрыв свой полушубок на груди,

И сердцу

Больше ничего не надо —

Была бы лишь

Дорога впереди!

1953

Снега, снега…

Все замело

Дремучими снегами.

Снега, снега —

Куда ни бросишь взгляд.

Давно ль

Скрипели вы

Под сапогами

Чужих солдат?

Порой не верится,

Что это было,

А не привиделось

В тяжелом сне…

Лишь у обочин

Братские могилы

Напоминают о войне.

Снега, снега…

Проходят тучи низко,

И кажется:

Одна из них вот-вот

Гранитного

Коснется обелиска

И хлопьями

На землю упадет.

1953

«Да, сердце часто ошибалось…»

Да, сердце часто ошибалось,

Но все ж не поселилась в нем

Та осторожность,

Та усталость,

Что равнодушьем мы зовем.

Все хочет знать,

Все хочет видеть,

Все остается молодым.

И я на сердце не в обиде,

Хоть нету мне покоя с ним.

1953

Верность

Вы останетесь в памяти,

Эти спокойные сосны,

И ночная Пахра,

И дымок над далеким плотом.

Вы останетесь в сердце,

Мои подмосковные весны,

Что б с тобой ни случилось,

Что б со мной ни случилось потом.

Может, встретишь ты девушку

Лучше, умнее и краше.

Может, сердце мое

Позабудет о первой любви.

Но, как сосны,

   корнями

С Отчизной мы спаяны нашей:

Покачни нас,

Попробуй!

Сердца от нее оторви!

1955

Молодость

Мне казалось, что тридцать лет —

Это глаз потускневший свет,

Это стайки морщин у рта,

Это молодость прожита.

Не захочется, мол, тогда

Видеть новые города:

Собираться да брать билет —

Это просто лишь в двадцать лет.

Разонравится в тридцать мне

На упрямом скакать коне,

Упиваясь ветрами всласть —

Эдак можно ведь и упасть!

Тридцать — это когда не жди

На свиданье меня в дожди…

До чего ж я была смешной!

Тридцать минуло мне весной.

Так же радостно нынче мне

Кочевать по родной стране.

Так же скорость меня зовет —

О степных скакунов полет!

Так же щеки мои горят,

Если их обожжет твой взгляд…

1955

Теберда

Вспоминаю знойные долины,

Вспоминаю вечные снега.

Вьется, вьется лента серпантина,

Теберды петляют берега.

И над этой развеселой речкой,

Что всегда волнуется, спешит,

Абазинка, стройная, как свечка,

Плакала, обняв рукой самшит.

Так ты мне запомнилась навеки,

Так вошла мне в сердце, Теберда, —

Слезы и смеющиеся реки;

Снег и солнце,

Радость и беда.

…Я теперь на Севере.

Так что же?

Душу в том оставила краю,

В тех долинах,

В тех горах,

Похожих

На любовь твою.

1958

«Я люблю тебя, Армия…»

Я люблю тебя, Армия —

Юность моя!

Мы — солдаты запаса,

Твои сыновья.

Позабуду ли, как

В сорок первом году

Приколола ты мне

На пилотку звезду?

Я на верность тебе

Присягала в строю,

Я на верность тебе

Присягала в бою.

С каждым днем

Отступала на запад война,

С каждым днем

Подступала к вискам седина.

Отступила война,

Отгремели бои.

Возвратились домой

Одногодки мои.

Не забуду, как ты

В сорок пятом году

От пилотки моей

Отколола звезду.

Мы — солдаты запаса,

Твои сыновья…

Я люблю тебя, Армия —

Юность моя!

1958

«В каком-нибудь неведомом году…»

В каком-нибудь неведомом году

Случится это чудо непременно:

На Землю нашу, милую Звезду,

Слетятся гости изо всей Вселенной.

Сплошным кольцом землян окружены,

Пройдут они по улицам столицы.

Покажутся праправнукам странны

Одежды их и неземные лица.

На марсианку с кожей голубой

Потомок мой не сможет наглядеться.

Его земная грешная любовь

Заставит вспыхнуть голубое сердце.

Его земная грешная любовь

И марсианки сердце голубое —

Как трудно будет людям двух миров!

Любимый мой, почти как нам с тобою.

1958

Ты — рядом

Ты — рядом, и все прекрасно:

И дождь, и холодный ветер.

Спасибо тебе, мой ясный,

За то, что ты есть на свете.

Спасибо за эти губы,

Спасибо за руки эти.

Спасибо тебе, мой любый,

За то, что ты есть на свете.

Ты — рядом, а ведь могли бы

Друг друга совсем не встретить…

Единственный мой, спасибо

За то, что ты есть на свете!

1959

«Я не привыкла…»

Я не привыкла,

Чтоб меня жалели,

Я тем гордилась, что среди огня

Мужчины в окровавленных шинелях

На помощь звали девушку —

Меня…

Но в этот вечер,

Мирный, зимний, белый.

Припоминать былое не хочу,

И женщиной —

Растерянной, несмелой —

Я припадаю к твоему плечу.

1959

«Отцвели маслины в Коктебеле…»

Отцвели маслины в Коктебеле,

Пожелтел от зноя Карадаг…

А у нас в Полесье

Зябнут ели,

Дождик,

Комариные метели

Да в ночи истошный лай собак.

Я люблю тебя,

Мое Полесье,

Край туманных торфяных болот.

Имя звонкое твое,

Как песня,

В глубине души моей живет.

Отчего же

Нынче над собою,

В полумраке северных лесов,

Вижу юга небо голубое,

Слышу дальних теплоходов зов?

Ну, а ты

В ночах, осенних, длинных,

Ты,

От моря и меня вдали,

Помнишь ли

Цветущие маслины

И на горизонте корабли?

1959

«Мы любовь свою…»

Мы любовь свою

Схоронили,

Крест поставили

На могиле.

— Слава богу! —

Сказали оба…

Только встала любовь

Из гроба,

Укоризненно нам кивая:

— Что ж вы сделали?

Я — живая!..

1960

На кухне

В соседнем кинотеатре

Последняя лампа тухнет,

А в доме у нас зажегся

В одном из окошек свет:

Стараясь шагать бесшумно,

На коммунальную кухню,

В прозу кастрюль и тарелок,

Вступил молодой поэт.

Еще не имеет парень

Рабочего кабинета,

Еще и стола для работы

Себе он не приобрел.

Но, если сказать по правде,

Парню плевать на это:

Шаткий кухонный столик

Заменит письменный стол.

Громко поет холодильник.

Бойко щелкает счетчик.

Кран подпевает басом.

Сердце в груди поет…

Как хорошо на кухне,

Сидеть за стихами ночью,