Планета в подарок - [13]

Тайный союз был чрезвычайно опасен, ведь при разоблачении молодые люди подверглись бы тяжелому наказанию. Энни знала, что Ярославу тоже приходят в голову такие мысли, хотя лично с ним ничего не могло произойти. Странно и ново — Ярослав заботился о других. Откуда это у него? Наверное, от жителей Земли.

Однажды она прямо спросила его об этом, но он ответил только пристальным взглядом.

7

Ярослав Дубин был единственным человеком на Имире, который жил в маленьком одноэтажном домике, построенном специально для него отцами города, чтобы изолировать этого опасного выскочку. Дом поставили прямо на космодроме, и Ярослав находил это очень удобным, так как всегда был поблизости от космических кораблей.

Отцы города, изредка — по необходимости — посещая его, не могли скрыть любопытства. Здесь постоянно можно было увидеть что-то новенькое: сначала ковер, потом картину, затем мебель и даже незнакомые деликатесы. Конечно, люди, олицетворяющие власть на Имире, протестовали против этих греховных вещей и совестили Ярослава, но большего сделать не могли.

Молодые люди, тайком проскальзывающие в дом Ярослава, завидовали ему. Энни тоже чувствовала все усиливающееся желание иметь такие же прекрасные вещи. Похоже, Ярослав намеренно провоцировал в них подобные эмоции, потому что прилагал большие усилия, чтобы приобрести как можно больше прекрасных редких вещей, бросающихся в глаза, пробуждающих в молодых людях определенные желания.

Но находились и посетители, не обращающие на предметы роскоши никакого внимания. Эти, конечно, никогда не приходили обычным путем, для них существовал тайный проход в стене. Там, за стеной, было скрыто помещение, в которое вел толстый кабель от вырабатывающего энергию реактора, спрятанного в подвале. Кабель подсоединялся к странному аппарату — трансфэксу, поглощающему уйму энергии, именно для этих целей и был необходим реактор.

Ярослав сидел один, когда в доме раздался предупреждающий сигнал. Не особенно встревоженный, Ярослав спокойно отложил книгу в сторону. Сигнал мог означать все что угодно: новые книги и журналы, одежду или продукты, а может быть, всего лишь новое сообщение. Таким путем поступало много вещей, делающих его жизнь приятной.

Он встал и, отодвинув деревянную маскирующую панель, вздрогнул перед ним стоял человек. Но страх тут же уступил место радости.

— Сайд Коунс! — воскликнул он, отступая на шаг. — Что привело тебя сюда? Входи же!

Коунс кивнул и вошел в комнату. Он все еще был в купальном костюме, но не мерз, потому что в доме Ярослава было тепло, а толстый ковер защищал босые ноги от холодного пола.

Ярослав, вне себя от радости, засуетился доставая бокалы и бутылку вина. Коунс тем временем опустился в кресло и огляделся. Верхнюю часть стены занимало трехмерное изображение отрезка Млечного Пути с населенными планетами. Ниже висела полка, до отказа заполненная вещами, которые среднему имирцу показались бы очень опасными. На других стенах были развешены картины, что выдавало склонность Ярослава к произведениям изящных искусств.

Коунс потягивал вино, но есть ничего не хотел. Хозяин дома сидел в кресле напротив.

— Чем занимался в последнее время? — коротко спросил гость.

— Распространял истину. Как всегда, условия работы тяжелые, но я верю, что она окупится. Мне только хочется, чтобы здесь было больше агентов.

— Так-то оно так, Ярослав, но пока это невозможно. Тебя мы смогли внедрить под благовидным предлогом: без твоей работы имирцам не выжить. Но нельзя не учитывать, что помимо общественного давления есть определенные психологические факторы. Одного иноверца еще терпят, заклеймив его как сумасшедшего, но двое или трое будут уже рассматриваться как подпольная организация, и ей будет объявлена жестокая война. Ты, Ярослав, должен быть центром, быстро распространяющим вокруг себя инфекцию, но, кажется, ты не особенно заразен.

Ярослав широко улыбнулся, потому что в этом отношении совесть у него была чиста.

— Ошибаешься. Я проделал неплохую работу, Сайд: за пять лет деятельности распространил по округе тысячи будоражащих головы книг и журналов, меня регулярно посещают молодые люди, впитывающие новые мысли, словно губка, причем некоторые настолько осмелели, что улыбаются друг другу при встрече на улице.

— Не хвастай. Время поджимает. Вернее, его просто больше нет, и придется пойти на некоторый риск. Почему ты не предлагаешь нам новых агентов?

— Для этого есть основания. Мое воздействие распространяется преимущественно на молодых людей — юношей и девушек от пятнадцати до семнадцати лет. Школы здесь очень строги, и это, к сожалению, довольно труднопреодолимое препятствие. Кроме того, сильное влияние оказывают родители. С восемнадцати лет большинство молодых людей уже настолько коснеют, что перестают приходить сюда.

— Мне никогда не приходилось здесь работать, — задумчиво сказал Коунс, — хотя я посетил более двадцати планет, и накопил достаточный опыт. По-моему, ты стал жертвой раннего воспитания. Мы тебе все объяснили и освободили тем самым от религиозного фанатизма, но в тебе, несомненно, кое-что осталось. На Имире живет примерно десять миллионов человек. Разве нельзя было за пять лет найти человека, который при определенном внешнем влиянии освободился бы от оков догматизма и условностей? Став членом посольства на Земле, ты, несмотря на молодость, был непоколебимым приверженцем строгих принципов вашей религии, однако уже спустя год сильно изменился. Должен признать, ты тогда постоянно контактировал с людьми других мировоззрений. Конечно, здесь твое влияние на молодых людей не может быть таким сильным, потому что существует постоянное сопротивление, но все же для выполнения задания по выявлению нужных людей у тебя было вполне достаточно времени. У тебя должен был бы быть огромный выбор.