Планета Триллафон по отношению к Плохому - [7]

Еще планета Триллафон — очень сонная планета. Надо принимать антидепрессанты вечером, и лучше рядом с кроватью, потому что после принятия очень скоро пора будет ложиться спать. Даже днем житель планеты Триллафон очень сонный маленький солдатик. Сонный и усталый, но зато без всяких суперпроблем.

Это никак не связано с очень нелепым инцидентом в ванной на Сочельник, но в планете Триллафон есть что-то электрическое. Там нет моей старой проблемы, когда голова превращала тишину в сверкающие блестки, потому что трициклический антидепрессант — «Тофранил» — сам делает такие электрические звуки, что могут совершенно заглушить сверканье. Новый звук не особо невероятно приятный, но куда лучше старых, которые я правда совсем не переносил. Новый звук на моей планете — как бы трель электричества высокого напряжения. Вот почему почти год, когда на глаза попадался пузырек, я читал название антидепрессанта неправильно: звал его «Триллафон» вместо «Тофранил», потому что «Триллафон» более трельный и электрический, и звучит почти так же, как и когда там находишься. Но электричественность планеты Триллафон — не только звук. Думаю, будь я говорливей, как Мэй, я бы сказал, что «планету Триллафон характеризует более электрический образ жизни». Так и есть, в общем. Иногда на планете Триллафон волосы под мышками встают дыбом, и по большим мышцам ног пробегает холодок, и, если закрыть рот, зубы вибрируют, будто стоишь под линией высокого напряжения, или у трансформатора. Иногда без всяких причин скрипишь и видишь синие вспышки. И даже голос разума, когда думаешь про себя мысли, на планете Триллафон не такой, как на Земле; теперь он будто исходит из как бы спикера, подсоединенного через километры проводов, как когда слушаешь «Золотые дни радио».

На планете Триллафон очень трудно читать, но это небольшое неудобство, потому что я теперь почти не читаю, не считая журнала «Ньюсвик», подписку на который мне подарили на день рождения. Мне теперь двадцать один год.

Мэй было семнадцать. Сейчас я иногда шучу про себя и говорю, что надо бы переключиться на ингибитор МАО. Инициалы Мэй — М. А., и когда я ее вспоминаю, мне становится грустно и я как бы говорю «О!» Так что по понятным причинам мне надо принимать «М. А.: О». Уверен, доктор Кабламбус согласился бы, что это в моих лучших интересах. Если бы у водителя автобуса, которого я более-менее убил, были инициалы М. А., это было бы невероятно иронично.

Связь между Землей и планетой Триллафон плохая, но очень недорогая, так что я определенно наверно позвоню семье Акульпа, чтобы сказать, как мне жаль их дочку, и что я даже может быть более-менее ее любил.

Важный вопрос — есть Плохое на планете Триллафон или нет. Я не знаю. Может, ему тяжелее живется в более разреженной и менее питательной атмосфере. Мне так точно, в некотором смысле. Иногда, когда я о нем не думаю, мне кажется, что я совершенно сбежал от Плохого и что смогу вести Нормальную и Продуктивную Жизнь адвоката или кого-нибудь еще тут, на планете Триллафон, и как только это случится, я снова начну читать.

Жизнь так далеко от Земли в чем-то помогает относительно Плохого.

Вот только это просто крайне глупые мысли, если учесть, что Плохое на самом деле реально

1984

Дэвид Уоллес, годы выпуска '85, интересуется философией и писательским мастерством. Насколько нам известно, он никогда не покидал нашей планеты.