Планета спартанцев - [19]

Граймс, Маргарет Лэзенби и он сам расположились на заднем сиденье, причем обитатель Аркадии сел между ними. Эта близость вызывала странное волнение — и Брасид чувствовал себя очень неловко. Потом Маргарет Лэзенби наклонился в его сторону, чтобы рассмотреть дерево-медузу и стаю гарпий на его ветвях… и внезапно оказалось, что странные наросты на груди пришельца, которые не могла скрыть строгая туника — теплые и мягкие. Похоже, версия о встроенном оружии неверна.

— Какие удивительные птицы! — воскликнул аркадец.

— Это гарпии, — объяснил Брасид.

— Их круглые тела похожи на человеческие головы, правда? Совсем как в греческих мифах!

— Так Вы изучали наши легенды? — изумился Брасид.

— Конечно, — улыбнулся Маргарет Лэзенби. Губы у него были ярко-красными, что подчеркивало белизну зубов. Неужели это естественный цвет? — Но это ведь не только ваши легенды. Они принадлежат всему человечеству.

— Полагаю, что так. Адмирал Латтер, должно быть, вывез с собой целую библиотеку.

— Адмирал Латтер? — недоуменно переспросил Маргарет Лэзенби.

— Основатель поселений на Латтерхейвене. Я удивлен, что Вы ничего о нем не слышали. Его отправили со Спарты для колонизации соседней планеты, но он объявил себя царем нового мира и не вернулся назад.

— Какая прекрасная история, — пробормотал обитатель Аркадии. — И прекрасно подходит для объяснения фактов. Скажите, Брасид, вы когда-нибудь слышали о Третьей волне экспансии? А о капитане Джоне Латтере, капитане транспространственного корабля «Юта»? Ну, или хотя бы о Первой волне экспансии?

— Вы говорите загадками, Маргарет Лэзенби.

— Вы сами и ваш мир, Брасид — тоже загадка, которую необходимо раскрыть.

— Осторожнее, Мэгги, — предупредил Джон Граймс.

Обитатель Аркадии обернулся к капитану, и Брасид поневоле обратил внимание на необычно округленное бедро и зад своего соседа, обтянутые форменным килтом.

— Но, Джон, ведь они должны когда-то узнать правду. И я надеюсь, что Брасид простит мне, если я использую его в качестве подопытного кролика. Мне как будто хмель ударил в голову! Такой великолепный, свежий воздух — после того, как мы несколько недель сидели точно в жестяной банке. Ты только взгляни на эти дома! При такой архитектуре у них должны быть настоящие колесницы, а не эти самобеглые кучи металлолома. А посмотри на Брасида! Оружие выглядит странновато, но в остальном…

— Я обыкновенный гоплит, — гордо произнес Брасид. — Я принадлежу своему городу-государству. Обычно мы вооружены только мечами и копьями.

— Наручных часов в древней Спарте тоже не было, — заметил Граймс.

— О, это просто вопрос удобства, Джон! Не может же он носить на руке песочные или солнечные часы!

— Это… фальшивка, — буркнул Граймс.

— Это и есть фальшивка, разве нет? — Маргарет Лэзенби явно разволновался и говорил торопливо, почти взахлеб. — Вот бы разобраться, как здесь все устроено! Я как раз проштудировала историю Эллады… Что это за животные, Брасид? Похожи на лысых волков.

— Это мусорщики. Они помогают поддерживать городские улицы в чистоте. Существует несколько видов, многие живут в диких условиях, на холмах и равнинах. Вот те — настоящие волки.

— А вон тот… смотри, сиамские близнецы! И им, похоже, больно… Неужели ничего нельзя сделать, чтобы избавить их от страданий?

— Что в этом такого? Просто почкование. Разве вы как-то иначе воспроизводите потомство? Или вы, подобно нам, используете Машину рождений, изобретенную Лакедемоном? — Брасид помолчал. — Но я думаю, у вас должна быть такая машина.

— Конечно, — отозвался Граймс, а Маргарет Лэзенби покраснел. Похоже, он воспринял это как пикантную шутку.

Последовала долгая пауза.

— Слава Греции и величие Рима, — прошептал наконец Маргарет Лэзенби. — Простите, Брасид, но здесь кое-чего не хватает. На ваших улицах… какого-то блеска, что ли. И ни одной женщины… это так странно. Конечно, обыкновенная греческая домохозяйка не представляла собой ничего выдающегося, но гетеры… Они могли бы служить украшением городов.

— А разве в Спарте были гетеры? — спросил Граймс. — По-моему, только в Афинах.

«У нас на Спарте есть гетеры», подумал Брасид — но только подумал. То, что он видел и слышал в яслях, должно оставаться тайной. Салли (еще одно нелепое имя!) назвал себя гетерой. Но кто такие гетеры? Этого Брасид не знал.

— У них были женщины, — продолжал Маргарет Лэзенби. — И некоторые из них, должно быть, выглядели весьма привлекательно, даже по нашим меркам. Другое дело, что в Спарте всегда главенствовали мужчины. В других греческих городах…

— Там впереди, Брасид — это дворец? — перебил Граймс.

— Да, сэр.

— Поосторожней, Мэгги. Следи за тем, что делаешь… и за своим языком в особенности.

— Слушаюсь, капитан.

— Полагаю, Брасид, что вы сообщите обо всем, что слышали, капитану Диомеду?

— Конечно, сэр.

— Все правильно, — пожал плечами Маргарет Лэзенби. — Когда новости разойдутся, эти псевдо-спартанцы поймут, чего были лишены все это время.

— Интересно, чего заслуживает такая потеря? — усмехнулся Граймс. — Сочувствия или зависти?

— Заткнись! — прошипел его подчиненный.

Глава 11

Брасид был во дворце не впервые, но всякий раз его охватывало благоговение — правда, сейчас он старательно скрывал свои чувства. Бесконечные колоннады, высокие залы, в каждом из которых стояла статуя кого-нибудь из великих героев, фрески, изображающие сражающихся воинов или сцены охоты… Он шел по анфиладе, сопровождая пришельцев — не без удовольствия отмечал, как те то и дело сбиваются с шага. Воинственный лязг доспехов наполнял его гордостью — по правую и по левую руку стройно маршировал эскорт гоплитов. Он восхищенно глядел на герольдов, сжимавших длинные медные трубы. Они миновали ряды царских гвардейцев — неподвижных, застывших во внимании, держащих наготове копья со сверкающими наконечниками — ровно в ряд. Брасид отметил с неодобрением, что Джон Граймс и Маргарет Лэзенби потихоньку переговариваются между собой.