Планета Скарсида - [4]

— Да, это рай. — уверенно заявил Заннат.

— Да говорю же тебе, брат, ты ленивца не видал. — пробормотал в ответ осёл.

— Ну что, продолжим. — предложила Инга и первая двинулась, предоставив мужчинам тащить две сетки с яйцами. Они отправились снова на поиск яиц.

— А что же ты сказала, что скоро утро? — спросил Ингу Моррис.

— Очень скоро, Моррис. — пообещала она. — Нам надо поспешить с добычей яиц, а то кукумачи с ворукачами отправятся в пещеры на боковую, тогда лильмоблы с гудноглами затащут к себе в норы все яйца, а у них норы такие глубокие и разветвлённые, что замаешься копать.

Все четверо снова углублялись в заросли. Полей, подобных тому, на которое попали этой ночью Моррис и Заннат, оказалось много. Они походили на широкие круги, окаймлённые пышным кустарником, среди которых местами возвышались деревья с низко растущими ветвями. Вся эта природная красота располагалась на обоих берегах реки. Было там ещё что-то вдалеке, только в темноте не разглядеть — луны-то на небе не было.

Четвёрка добытчиков ходила в темноте — осёл руководствовался нюхом, а Инга отыскивала кладки с помощью электрического фонаря. Уж откуда здесь, на Скарсиде, взялся электрический фонарь — никто не объяснил.

— И где же ты заряжаешь батарейки? — бормотал Моррис, добывая зелёные яйца из гнёзд.

— Тут есть батареечное дерево. — отвечала Инга. — там всё растёт.

Они грузили яйца в сетки и, не забывая плюнуть на лильмоблов, относили их к деревьям, где привязывали на низкие ветви. Яиц было страшно много, и сумками с добычей были увешаны все нижние ветки. Отдельно — зелёные яйца кукумачей, отдельно — пластинчатые колобки ворукачей.

— А где сами животные? — спрашивал Моррис, увязывая сетку.

— На других полях пасутся. Они переходят каждую ночь на новые поля, чтобы не сожрать собственные яйца. Кукумачи и ворукачи слепые, потому что днём спят. Они едят траву и оставляют яйца, И навоз, конечно. Навоз с дождём уходит в землю, а яйца утаскивают всякие любители поживы. Только лильмоблы и гудноглы ставят дело на поток, оттого мы и пользуемся их трудами.

— Тебе не стыдно грабить маленьких лильмоблов и гудноглов? — с укоризной спросил Моррис. — Ребята трудятся, как проклятые, а мы разоряем их запасы.

— Не до сантиментов, Габриэл. — ответила Инга Марушевич. — Мы готовимся к войне. Я в маркитантском отряде — помогаю собирать провиант.

Война?! В этом мире, похожем на рай, готовится война?

Все четверо опять сидели на отдыхе, на этот раз продолжительном, под одним из деревьев, на которые вешались сетки с добычей (чтобы лильмоблы и гудноглы снова не украли яйца). Осёл откуда-то притащил четыре тыквы, и вся компания пила ни на что не похожий сок через соломинки.

Они расположились под пышной кроной дерева, вокруг свисали сетки с яйцами, тихо цыкала в ветвях какая-то ночная птица, порхали мотыльки, от полей тянуло недозрелыми яйцами и цветами гукки. Тьма никак не кончалась, хотя Инга уже сколько часов назад обещала наступление рассвета. Ночь была всё так же темна, а поля с яйцами никак не кончались.

Моррис уже не помнил, сколько кладок он перетаскал к деревьям. Руки его ныли, плечи от сеток саднило, английские туфли промокли от влажной земли. Он чувствовал, что его щегольский наряд давно уже утратил достойный вид, и только галстук, как последнюю иллюзию собственной элегантности, Габриэл бережно заправил в нагрудный кармашек.

Заннат хорошо устроился, облокотившись на спину своего приятеля-осла, а Моррис только мечтательно поглядывал на колени Инги. Она сидела, прислоняясь спиной к стволу, опираясь на толстый корень, как на подлокотник кресла, и держа пузатую тыковку на поднятом колене. Шапку она сняла и засунула под лопатки, чтобы не царапаться спиной о грубую кору. Длинные её волосы цвета тёмный орех были распущены, и девушка походила в своих лисьих хвостах и коротком топе на странную дикарку из фильма про первобытную жизнь. Очень хотелось Моррису прилечь головой на эти стройные колени и почувствовать на своих волосах её руки.

Инга нравилась ему ещё с волшебного сна, когда он изображал из себя этого остроумного пошляка — инспектора Патрика Холливэя.

История, рассказанная Ингой и ослом, оказалась так же фантастична, как и животный мир Скарсиды.

Ночь, которая на удивление Моррису никак не кончалась, длилась приблизительно полгода — причиной этому были особенности вращения Скарсиды вокруг двойного светила. Да, планета вращалась вокруг двух солнц по восьмёрочной орбите. Сейчас она обходила Джарвус-1 с внешней орбиты, всё время держась к солнцу одной стороной — той самой, где сапфиры. Они устилают половину планеты сплошным ковром и отражают убийственный жар Джарвуса-1. Благодаря этой особенности планеты её обитатели прекрасно устроились на тёмной стороне. Всё тут приспособилось к смене сезонов в зависимости от места Скарсиды на сложной траектории.

Долгая ночь близится к концу, когда планета в своём движении подходит к точке перекрещения орбит и собирается перейти к обходу Джарвуса-2. Планета входит в потоки света от двух звёзд, и вот тогда наступает утро на тёмной стороне планеты. Своей тёмной стороной она начинает постепенно ловить лучи второго солнца. Наступает долгий день, в течение которого зелёная сторона будет всё время обращена к мягкому доброму светилу. Только кукумачи и ворукачи не любят света, а всё остальное прекрасно себя чувствует при этом. Животные отправляются в долгую спячку, а население планеты питается запасёнными мясными и сливочными консервами. И многим другим, кстати. Жизнь на Скарсиде просто сказка, если бы не проклятые собакоиды со второй планеты двойной системы — с Псякерни.