Лоренцен повернулся к остальным.
— Я голосую за то, чтобы рассказать правду, выйти к звездам и получить все последствия этого, — сказал он. — Хорошо ли, плохо ли, но я хочу увидеть, каковы эти последствия, и думаю, большинство людей согласны со мной.
Глаза Эвери устремились на остальных двоих.
— Я… я с вами, Джон, — сказал Торнтон. — Человек должен быть свободен.
— Мне нужна маленькая ферма, — сказал Гуммус-луджиль. — И если мой прапрапраправнук не сможет иметь свою ферму, тогда вся раса может отправиться в ад или еще куда-нибудь похуже.
Эвери отвернулся от них, они увидели слезы в его глазах.
— Мне очень жаль, Эд, — прошептал Лоренцен. Оставалось только рассказать все Гамильтону и остальному экипажу. «Хадсон» вернется домой; он не будет докладывать Патрулю, он отправится прямо на Землю и сообщит все прямо по радио. Тогда уже будет поздно оказывать какое-либо противодействие. Правительство падет, будут назначены новые выборы, психократы лишатся власти. Лоренцен полагал, что некоторые из них позже вернуться: в своем роде они были хорошими людьми и еще потребуются человечеству в будущем. Но это уже не будет преградой, когда люди вновь поднимут глаза к звездам.
— Я попрошу рорванцев убить вас, — сказал Эвери. Его голос дрожал. — Я не хочу этого, но вынужден. Вы угрожаете будущему человечества, может быть, будущему всей вселенной. Надеюсь, вы довольны собой!
Он отпрыгнул от них, назад, в лес. Лоренцен видел мелькающие в темноте тени: рорванцы отступали. Назад, к своим космическим шлюпкам, — подумал Лоренцен. Может быть, они возьмут с собой Эвери, спрячут его, пока не утихнет гнев людей.
Вдалеке Лоренцен услышал нарастающий гром ракет Гамильтона.
Два человека и много чужаков — созданий, также способных мыслить и чувствовать, — умерли, правительство Системы последует за ними, для того чтобы люди могли устремиться к небу! Не был ли Эвери в конце концов прав?
Лоренцен смутно чувствовал, что никогда не узнает ответа на свой последний вопрос. Может быть, на него и не существует ответа.
