Планета обезьян. Война - [8]

«Знают ли они, кто я такой, – подумал Цезарь, – или все обезьяны для них одинаковы?»

Его тяжелый обвиняющий взгляд опустился на пленников. Он заметил, что один из солдат, скрючившийся за спинами других, все еще не поднял головы, пряча свое лицо под шлемом. Тела солдата не было видно, но Цезарь мог точно сказать, что он был крупнее, чем остальные люди. Внезапное подозрение заставило Цезаря сердито нахмуриться. Понюхав воздух, он услышал явно различимый запах предательства.

«Не человек».

Он кивнул Дротику, который грубо сдернул шлем с головы пленного, открывая явно обезьяньи черты морды гориллы.

«И предатель».

Горилла явно отказывался смотреть на Цезаря, которому стало противно. Однако вожака совсем не удивило присутствие изменника среди солдат. Он слышал донесения об изменниках-обезьянах, пошедших против себе подобных. Прищурившись, он посмотрел на предателя.

«Я тебя знаю», – подумал Цезарь.

Два с лишним года прошло с тех пор, как злопамятный шимпанзе по имени Коба попытался свергнуть Цезаря и затеять полномасштабную войну против людей. Воспоминания об этом подлом предательстве все еще ранили Цезаря. Когда-то Коба был его другом и союзником, но его ненависть к людям пересилила верность Цезарю: стремление вожака к миру принижало его в глазах Кобы и его последователей. Коба был мертв сейчас, сраженный рукой Цезаря, но вред, который он нанес обезьяньему единству, продолжал жить в рассерженных отщепенцах, подобных этому, чья жизнь была теперь в его власти.

– Рыжий.

Цезарь хорошо знал эту обезьяну. Когда-то Рыжий последовал за Кобой.

Дротик бросил шлем обезьяны Цезарю. Это был стандартный армейский шлем, разработанный для того, чтобы защищать хрупкие черепа людей, и все же Цезаря удивила незнакомая эмблема, грубо выцарапанная на нем.

«АΩ».

Пристально посмотрев на других пленных, он заметил, что такая же эмблема была у каждого, где-нибудь на одежде или на теле. Он увидел, что она была наколота на руках и на шеях, выведена маркерами на рваной, залитой кровью униформе. Он узнал эти буквы – это были буквы древнего человеческого алфавита, но их значение было ему недоступно. Хотя он много лет провел в сражениях с остатками Вооруженных сил Соединенных Штатов Америки, эти буквы не принадлежали ни к одному из видов вооруженных сил, которые были ему известны.

Новый враг?

Он бросил вопрошающий взгляд на солдата-латиноса, на шлеме у которого была такая же эмблема. На нашивке на его униформе было написано «Пастор», но Цезарь не был уверен, было ли это его имя или профессия. Дрожащий человек оказался достаточно сообразителен, чтобы понять то, что Цезарь хотел узнать.

– Это… это АльфаОмега.

Цезарю это ничего не сказало, и он продолжал пристально смотреть на Пастора, требуя дальнейших объяснений. Необходимо знать врага, чтобы предугадывать его действия.

– Это значит, что мы – начало и конец, – ответила за латиноса темноволосая женщина-солдат. АΩ было наколото чернилами у нее на шее. В ее голосе совершенно точно звучал вызов, несмотря на тяжелую ситуацию, в которой она находилась. – Выживание человечества зависит от нас.

Цезарю хотелось знать, что именно она хотела этим сказать. Но прежде чем ему удалось узнать это, он заметил, что охранники и пленные обратили внимание на что-то, находившееся за его спиной. Медленно ковыляющие шаги объявили о выходе на сцену нового действующего лица. Узнав знакомую походку старого друга, Цезарь пошел поприветствовать его.

Морис был взрослым орангутангом и одним из старших советников Цезаря. Цирковая обезьяна в прошлом, он подружился с Цезарем еще в те времена, когда они оба содержались в напоминающем тюрьму «убежище для приматов» в Сан-Франциско, перед тем как Цезарь придумал способ бегства из этого плена. Столь же мудрый, сколь и жалостливый, Морис был скорее учителем, чем воином, но он мужественно прошел с Цезарем бесчисленные испытания, включая битвы с людьми и мятежниками Кобы. Цезарь вверял ему свою жизнь и часто доверял вдумчивому характеру орангутанга и его мудрым советам. Его широкий скелет обтягивала потертая оранжевая шкура. Длинные руки и короткие ноги говорили о том, что предки его вида жили на деревьях, а выпирающие брылы свидетельствовали о его почтенном возрасте.

Подобно большинству обезьян, Морис предпочитал язык жестов человеческой речи, для которой обезьяньи голосовые связки не очень годились. Его выразительные руки и пальцы принесли плохие новости.

«Двадцать два погибших, – сказал орангутанг жестами. – Раненых – еще больше».

От этой новости ярость разгорелась в сердце Цезаря. Повернувшись к пленным, он мрачно посмотрел на людей, которые принесли столько смерти его друзьям. Он оскалился, обнажая зубы и десны.

У Пастора глаза расширились от ужаса.

– Это он, – едва слышно прошептал пленный. – Ты – Цезарь.

Цезарь вздрогнул, услышав свое имя из уст человека. Кажется, слава бежала впереди него. Он не был уверен в том, чтó почувствовал по этому поводу. Он был вожаком стаи, но это же подставляло его под удар.

– Мы так долго тебя искали, – признался Пастор. Сейчас, когда осмелился говорить, он больше не мог сдерживаться. – Мы слышали, что у тебя есть тайный командный пункт, но никак не могли его найти. Кое-кто из наших даже начал думать, что ты умер, но Полковник сказал: нет, идите и ищите его…