Планета катастроф - [6]

«Щелк!» — услышал я сухой звук и, еще не успев понять, что произошло, пригнулся и покатился по щебню. И снова характерное «щелк!» — звук выстрела. Откуда целились, я из-за пылевой завесы не понял. Но ко мне явно кто-то приближался. Шаги замедлились, теперь этот кто-то стоял совсем рядом.

Времени на раздумья не оставалось; я собрался в пружину и ринулся вперед. Моя пуля угодила во что-то мягкое. Тяжело дыша, я обыскал его карманы. Они были пусты: ни часов, ни кольца, ни водительских прав.

Через десять минут, так и не отдохнув и не поев, я снова влез в свою машину и помчался на восток, держась на одном адреналине. По грунтовой дороге я постепенно выбрался на шоссе 90.

3

Через час после того как совершенно стемнело, я остановился у небольшого мотеля с кафе и бензоколонкой. Долговязый белобрысый парень, чей рот напоминал незастегнутый карман, встретил меня с ружьем в руках, но потом, успокоившись, наполнил бак бензином и даже напоил меня кофе с пирогом, испеченным, кажется, из черепицы с ванилью. Я сунул ему потрепанную двадцатку и, уже отъезжая, заметил хитрую улыбку на его лице: поистине вековые традиции обсчета клиентов не вытравить даже землетрясению.

Через час моему взору открылось океанское побережье. Теперь вода простиралась много дальше обычного. На целую милю из нее торчали крыши и верхушки деревьев. До наводнения здесь была слегка холмистая местность, которую облюбовали фермеры. Суша исчезла у меня под колесами без предупреждения, и я быстро задействовал воздушные подушки своего автомобиля. В принципе делать это над водой не рекомендуется: рискуешь потопить машину, но у меня не было ни времени, ни желания искать лодку. Я прибавил газу и взмыл над водой…

Рассвет я встретил, мчась по аллее, на местоположение которой указывали лишь верхушки деревьев, возвышающиеся над водой. В тот момент, когда мрачное красноватое солнце начало свой поход, я выбрался на сушу.

Это был Майами. Его пляжи совершенно опустели и превратились в полосу голого песка, хотя в самом городе и на берегу все еще красовались белые здания. На воде чернели куски пемзы и переливались радугой нефтяные пятна, берег покрывали кучи хлама, принесенного океаном. Однако жизнь здесь, кажется, была более-менее стабильной. Судя по сохранившимся домам-башням разных цветов — кораллового, зеленовато-желтого и бирюзового, землетрясение не тронуло город. Может быть, сыграло роль то, что дома в этой ветреной местности строили особо прочные. С облегчением я заметил, что торговля идет нормально, всюду достаточно полицейских, весело горят огни в магазинах и ресторанах, по улицам снуют автомобили. Народу, правда, было поменьше, чем в былые времена, но это как раз меня устраивало.

Я остановился в гостинице «Гольфстрим», роскошном стопятидесятиэтажном здании, где я бывал и раньше. За стойкой портье я увидел знакомое лицо: Сэл Анзио работал в свое время в Лае-Вегасе. Он потряс мою руку и скривил левую щеку, что означало улыбку.

— Мэл Айриш! — не задумываясь, выпалил он. Что привело тебя в наш город?

— Кисловато жилось на юге, — ответил я. — Когда что-нибудь не так, мексиканцы приходят в возбуждение и валят всю вину на американцев. А что интересного здесь?

— Да всякое. Когда докатилась весть о землетрясениях, кое-кто из туристов отчалил, но большая часть осталась. У нас все о'кей. В отеле есть электричество, вода, большие запасы еды. Каждая гостиница готовилась к сезону, как обычно, значит, забила подвалы всем необходимым. В «Гольфстриме» всего хватит на полгода, не меньше. А если что — у меня припасена лодка. За хороший куш оставлю и тебе местечко.

Я ответил, что подумаю, взял у него ключ от номера на сто двенадцатом этаже и вошел в кабину скоростного лифта.

Комната мне досталась приятная, просторная, обставленная со вкусом, с двуспальной кроватью. Ванна была такой величины, что в ней свободно можно было выкупать маленького гиппопотамчика. Я смыл с себя грязь, накопленную за время скитаний, позвонил в гостиничную службу и заказал новый костюм. Потом пропустил рюмочку прямо в номере и, ощущая потребность в общении с себе подобными, спустился на десятый этаж, где располагалась открытая обеденная терраса.

Наступал час мрачного заката. Тучи, черные, как ночь, обрамленные золотом, угрожающе нависли над чернильно-фиолетовым океаном. Бледное желто-зеленое небо бросало жуткий таинственный свет на террасу, на пальмы в кадках, на парочки за столиками.

В северной части небосвода мерцал приглушенный свет — отражение раскаленной докрасна лавы. Поверхность залива тоже выглядела необычно: в безветренную погоду волу рябило из-за несильных, но постоянных колебаний дна. Однако на нашей террасе джаз-оркестр потихоньку наигрывает что-то о любви, люди улыбались и поднимали бокалы за здоровье друг друга. И — к черту все, что ждет нас завтра.

После очень недурного обеда — порции гондурасских креветок и розового анжуйского вина — я отправился на третий этаж, где располагался игорный зал. Сэл Анзио был уже на месте; облаченный во фрак сиреневого цвета, он осматривал столики очень по-деловому, то есть был похож на любимого палача Цезаря, выбирающего очередную жертву.