Планета, где все можно - [35]

— Двадцать четыре? Да где ж я вам его найду-то сейчас?

— Тебе помочь? — угрожающе спросил офицер.

— Ага, вашскродь!

С этими словами Иакименко отдал под козырек и умчался прочь. Спустя очень короткое время он появился снова с громадной коробкой с большой красной надписью «24». На лице его было написано такое же изумление, с которым он отправлялся исполнять поручение.

— Нет, ну надо же, вашскродь! — задушевно воскликнул он. — Ну никогда бы не подумал, что она еще на месте!

— Давай сюда!

В ящике оказалось множество всяких никому не нужных вещей. Офицер задумчиво наморщил лоб, пошептал себе под нос, вспоминая дух и букву соответствующих статей устава, затем просветлел и достал из ящика свернутый в трубку плакат. Офицер передал плакат Иакименке, тот развернул его и показал О'Ты. О'Ты с большим интересом посмотрел.

На плакате был изображен треугольник с надписью:

А2 + В2 С2

— Вот, — сказал офицер. — Теорема Пифагора.

— Очень интересно, — заявил О'Ты. — Что у нас там дальше? Площадь окружности?

— Она, — ответил офицер и полез в ящик за следующим плакатом.

За площадью окружности последовала то ли планетарная модель атома, то ли очень условная карта Солнечной системы (офицер точно не помнил и никак этот плакат не откомментировал). Потом была формула кислорода с красивой картинкой, потом голая женщина, которой О'Ты вежливо поаплодировал под яростное хмыкание Марии, а также под гыгыкание Боба Исаковича.

После картинки с формулами дезоксирибонуклеиновой кислоты и вируса холеры О'Ты вежливо поинтересовался у офицера, много ли у него в запасе осталось плакатов для контакта. Офицер заглянул в ящик, после чего ответил, что примерно столько же, сколько уже показано.

— Ну, тогда в другой раз докончим, — решил О'Ты.

Офицеру это почему-то не понравилось и он стал упрашивать О'Ты посмотреть еще немножко.

— Да я бы с удовольствием, — ответил на его просьбы О'Ты, — потому что очень познавательный у нас контакт получается, но у меня гости. Неудобно как-то.

— А что ж, что гости, — возразил офицер. — Им тоже, может быть, интересно посмотреть, как завязываются контакты. Ну, может, хоть немножечко, а? Я бы быстро показал. Минут за пятнадцать точно бы уложился.

— Вали-вали! — сказал ему Тим, не очень приветливо улыбаясь.

— Помолчали бы, Тим Анатолич, — ответил на это офицер, не улыбаясь совсем никак. — Разговор наш с вами еще впереди.

— Это насчет чего разговор? — грозно поинтересовался Тим. — Какие там еще у Комкона претензии ко мне могут иметься?

— Да уж могут, — ответил офицер с нехорошим выражением взгляда. — У Комкона ко всякому претензии могут иметься. Например, по поводу некоторых списанных вегикелов, а то и по поводу вот таких вот пикничков очень странных с очень странными инопланетянами неопознанного происхождения.

С этими словами офицер надулся и собрался уходить, даже ни с кем совершено не попрощавшись.

О'Ты, однако, остановил его заданием вопроса.

— А скажите-ка мне, офицер, вы так-таки действительно хотели меня арестовать?

Тот круто развернулся и посмотрел на О'Ты очень строго. Такое у всех собравшихся сложилось единодушное впечатление, что чары О'Ты немножко ослабли и у офицера, соответственно, появилось небольшое непослушание. В беззаботном свиристеньи и чирикании, наполнявшем рощи, тут же появились тревожные нотки.

— Да, — отчеканил офицер. — Еще вопросы есть?

— Вопросов-то у меня не так чтобы очень много. Просто любопытно. Вы, по-моему, принимаете меня за Странника, не правда ли, офицер? — ну очень приветливо улыбаясь, задал свой следующий вопрос О'Ты.

— Еще как принимаю, — согласился офицер. — Вот, думаю сейчас вас штурмом взять. Заодно там и контакты положенные установим.

В рощах кто-то истерически взвизгнул.

— Вот-вот, я так и думал, что принимаете, — радостно сказал О'Ты, опять прикладываясь к своей баклажке. — Нет, все-таки замечательный напиток. А скажите-ка мне, офицер, почему это у вас на Странников такой зуб?

— Они угрожают безопасности Объединенного Человечества, — с готовностью объяснил офицер, снова подпадая под чары О'Ты и проявляя предупредительность, отчего в рощах все сразу приуспокоилось. — Мы не можем ни на секунду забыть об угрозе, которую они нам источают. Мы, комконовцы, все как один, каменной стеной станем на пути их кровавых поползновений. Мы не позволим каким-то там Странникам порабощать нас, угнетать, шантажировать и убивать направо-налево и что там еще они делают с другими цивилизациями.

— Так-так, любопытно. А… А вот скажите-ка еще, офицер, а какие у вас есть основания считать меня Странником?

— Да Странник он, Странник — донесся издали взволнованный голос Проспера Маурисовича. — Какие там еще основания? И так ясно!

Офицер недовольно мотнул головой и Проспер Маурисович немедленно прекратил.

— У нас, уважаемый О'Вы, на Странников всякие там прозуменции невиновностей не распространяются, — заявил офицер. — Для нас достаточно подозрения, что Странник, потому что угроза Объединенному Человечеству серьезнее, чем всякие там ихние юридические штучки-дрючки. И вот сотрудник наш региональный, Проспер Эм Кандалык, правильно мне подсказал — странно вы себя ведете, инопланетянин, а других оснований нам уже и не надо. «Странный — значит Странник».