Планета двойников - [20]

— "Вот, уж этот учёный Вильгельм Штерн из 1912 года. Ай-ай, профессор" — сказал вслух. И в койку. Заснул моментально.

Глава 11

Утром проснулся рано. Примерно в два часа ночи припёрлись ляльки, сказали: "Нам там страшно! У соседей и собаки не гавкают". И улеглись по бокам, без разрешения и это самое. Под утро сложили на меня свои ноги-руки с двух сторон. Еле выбрался из под их конечностей, с отёкшими своими. Желчный и злой выбрался. "Добро берёт количеством, а зло качеством. Вчера, тебя, Михалыч, впихнули насильно в тело какого-то Борна; с утра пораньше оттоптали телу все "ласты". Непорядок!" Покосился на ляжки спящих ляль, надел халат и выглянул в окно. По улице местные гнали коров, активно разглядывая "дом джинна".

На улице — пастораль, мысли стали прояснятся. "Начнём летнюю неделю добра!"

На кухне вскипятил чайник, в чашку с кофе добавил сахар и молоко, пошёл встречать восход местного солнышка. Прошёл к палисаднику.

Светило поднималось неспешно — монументально. Воздух был свежий: степной с примесью морского бриза. "Лепота! Потому мы и радуемся, попадая в природу, потому что тут мы приходим в себя. Не забывайте своих корней, клоны сынка моего Буратино". Кофе прекрасно вписалось в меня вместе с сигаретой. Станица медленно просыпалась. Кукареку, гав-гав, мяу, бее и буквы русского языка составляли главный "ландшафтный дизайн" утренних звуков Ясной. Лирика моих мыслей стала сменяться незамысловатой философией" "Всё действительное в Ясной разумно, всё разумное действительно. А веления светил — Луны не видел — для нас темны. — Ладно, будем искать смысл жизни в зависимости от её качества. И ещё, сегодня нужно постараться обойтись без голого энтузиазма". Напротив, у атамана, Катерина Васильевна занесла, что-то в курень. "Молочка понесла своему атаманушке?" Сосед атамана запрягал в телегу лошадь. Походил по палисаднику, рассматривая соседские дома. "Странно" — поудивлялся. Ибо домики были в греческом стиле. Черепица, толстые стены, наличники покрашены в синий колер; богатые на цветы палисадники.

И с начала нашего квартала послышался конский топот. Неосёдланный конь с юношей-казачком без головного убора застыл у двора атамана. "Интересно, что ему от атамана надо?" С любопытством наблюдал за выходом Шатрова к гонцу. Потом за выездом атамана, махнувшего мне рукой. Гонец поскакал, видимо, к правлению с ЦУ атамана. "А может что-то случилось? И что за спешка?" В непонятках вернулся в дом. Бриться не стал. "Буду со щетиной, а то тут все усато-бородатые". В кладовке нашёл три комплекта полевой формы австрийской армии и военные ботинки фирмы Beltes. "Однако, Борн!" В один комплект переоделся. Из зала в свою спальню прошагали сони.

— Доброе утро, хозяин. Воевать собираемся? "Язва всё-таки Зося". Вернулся в мужеску половину дома. "Ночные ластотоптатели" диван сложили. Опоясался ремнём с кобурой и пошёл на кухню покрасоваться и позавтракать заодно вместе с Зосей и Лиэль. Завтрак приготовила Зося: яичница, бутерброды, сыр, апельсиновый сок и кофе. Мисс щеголяли в коротеньких розовых халатиках, умытые, невыспавшиеся и капризные; пахло от них вкусно, по-домашнему.

— Амазонки — это одичавшие домашние хозяйки, — озвучил увиденное.

— Фи, Борн, это пошло, — ответ Зоси. "Видно не выспались девушки". И в столовую влетел Борисов с шалыми глазами.

— Борн, там "белые"! — заполошно сообщил. Побежали к забору, Борисов утренних капризуль из дома не пустил: — Срамоту прикройте, мля!

По дороге и, правда, двигался конный, сабель в семьдесят, отряд, при трёх повозках с пулемётами "Максим".

— Ты глянь, сплошь офицерьё. Откуда эта шайка-лейка нарисовалась, а? Мимо нас двигались удивлённые, загорелые, обвешанные оружием молодые люди с офицерскими погонами на плечах. Все датые.

— Откуда — откуда, от верблюда! — отозвался. — У приятеля спроси. От головы отряда, оглянувшись, отделился атаман и прорысил к нам.

— Доброго ранку, господа, "Ты смотри, как огурчик, атаман! Как будто и не пил вчера!" — восхитился я.

— Доброе утро! Атаман, а эти откуда? — вопросил Николаич. А атаман изумлённо уставился на мою униформу.

— Э, из августа 1920 года, полуэскадрон есаула Ястребова, 1-й Кубанской казачьей дивизии генерала Бабиева. Шли на Брюховецкую, а попали к нам! И не верят, черти, моему офицерскому слову! Я покосился на Борисова. Тот увидел моё ехидное лицо, почесался, и:

— Не, Рома, я тоже поеду. Переоденусь только. Это же надо и им так к нам попасть, — сложно ответствовал Борисов.

— Роман, тебе бы довооружится, — заметил мне Шатров, — Твоя помощь нужна. Нацепил на себя берцы, бронежилет, подсумки, американскую каску, солнцезащитные очки, в руки взял "Узи". Шатров всё моё милитари великолепие ощупал, поцыкивая зубом.

Завели "Ниссан", опустили стёкла и поехали догонять отряд Ястребова. В машине произошёл удивительный разговор, шедевр непоняток:

— Эти черти ещё вчера вечером в станице очутились. Пьяные до изумления. Ну, Евсиков мне и удружил. А потом скажет, что забыл, блин.

— А у тебя с Евсиковым, что, проблемы?

— Агхи-пгоблемы, Даю слово джедая, — возвестил нам войсковой старшина. "Ого!" Я и машину медленнее повёл.