Planescape: Torment: "Пытка Вечностью" - [37]

— Ловушка, — услышал я в безразличном голосе ветра и мне вспомнились искаженные страхом глаза Морти. «Ловушка,» подтвердили кивками пламени факелы. «Ловушка, «угрюмо добавил окружавший меня камень и плотнее придвинулся ко мне.

«Теперь ты в моей власти. И никогда более не сможешь ты беспокоить меня. Ни одному смертному не позволено будет покинуть эти стены. Найди же ключи и умри, ощути смерть, отыскав их. Тогда и только тогда ты освободишься».

И было кое- что еще. Рефлекторно я перевел взгляд на пол и увидел то, что меньше всего желал увидеть. Символ страдания. Что было сил, я стиснул плечо, не давая поднимавшейся боли поглотить меня. Безмолвие стало мне ответом. Боль не пришла.

Коридор закончился тем же, с чего начался — воротами, раскрывшимися порывом ветра при моем приближении.

В центре комнаты был саркофаг. Я уже успел полюбить и возненавидеть гробы, саркофаги, катафалки — все то, что представляло смерть.

В саркофаге лежал ключ. На полу комнаты был изображен Символ страдания. Эта комната была частью меня. И она меня не хотела выпускать. Сколько я не старался, сколько не ходил взад- вперед, вновь и вновь, подняв ногу для шага, я опускал ее возле саркофага. Выставив вперед плечо, я попытался проломить невидимую стену. И, ударившись голенью о край саркофага, упал на него. Звук моего падения поглотили стены.

Сидя в собственном гробу, я внимательно разглядывал ключ. Что мне оставалось в этой комнате, в этом мире. Я сам был как она — в глубине меня ютился пустой коридор, что вел в комнату, из которой было много выходов.

«Если бы у меня было прошлое, «подумал я. «Если бы мне оставили шанс жить».

Но мне оставалось лишь выполнять чужую волю. Желания того, кто жил в моем теле раньше. Необходимо было исполнить то, что было написано у меня на спине. Эта необходимость и завела меня сюда, откуда, похоже, нет выхода, кроме смерти. Я не боялся смерти, но мне не хватало силы покончить с собой, перерезать себе глотку. Я отложил в сторону ключ и вынул скальпель из заплечного мешка. Лезвие его все еще хранило глинистую кровь зомби.

— Давай же, — вслух подбодрил я себя. — Это всего лишь еще одна смерть на долгом пути.

Но в ту минуту мне стало жаль себя. Я к себе уже привык, и та легкость, с которой я вырвал собственный глаз и позволил омерзительной старухе рыться в моем кишечнике, ушла. Не стоило верить всему, что написано. Кстати, я же… ни разу не видел, что было написано у меня на спине! Я так легко поверил этому странному черепу, что все время крутится у меня под ногами и достает меня своими советами! Не он ли отговаривал меня от того, чтобы я говорил с Даллом, не он ли говорил, что не доверяет Дак'кону, который не раз успел спас… Стоп! Это же Морти, фактически, это он завел меня сюда. И ужаснувшись собственной слепоте, я спрыгнул с саркофага и наступил в самый центр Символа.

Всего лишь одно мгновение неимоверной боли…

Ожить и проснуться — это совершенно разные вещи. Просыпаясь, я думаю о боли. Оживая, я чувствую боль. Кокон из боли, окутывающий меня и лента за лентой разворачивающийся, раскрывающийся, оставляя меня обнаженным в самом центре мироздания и лишь через долгую как вечность секунду, сбрасывающую в то место, откуда мне предстоит начать новый отрезок жизни.

Мне придется его начать в коридоре, перед надписью.

И вновь и вновь я заходил в эту комнату, наступал на Символ и смерть ненадолго забирала меня… В третий раз я оказался в другой комнате. В центре ее, как и в прежней (или в прежних) находился обрамленный золотой парчой саркофаг. Но, в отличие от прошлого, крышка этого плотно примыкала к корпусу.

Восемь панелей обрамляли стены последней — я чувствовал это — комнаты. Я надавил большим пальцем на крайнюю, и она легко поддалась и глубоко погрузилась в стену. На прежде гладкой поверхности проступили буквы. Вот, что я прочел:

«Бойся имен. Имена обладают силой индивидуальности. Другие обратят твое имя тебе во вред. Имя — это как наживка, за которую тебя можно вытащить из любой точки вселенной. Оставайся безымянным и ты будешь в безопасности.

Я — Безымянный».

Безымянный. Что может быть более надежным убежищем, чем то, для проникновения в которое надо умереть? Это была моя собственная гробница. Мой мир, где я наконец-то узнал свое имя. Подходящее имя. Безымянный…

«Так говорят — ты был разделен. Ты один из многих. Ты носил множество имен, и каждое оставило шрам на твоем теле.

ПОТЕРЯВШИЙСЯ… БЕССМЕРТНЫЙ… ПОСЛЕДНИЙ — ИЗ — МНОГИХ… ЧЕЛОВЕК ТЫСЯЧИ СМЕРТЕЙ… ОТВЕРГНУТЫЙ СМЕРТЬЮ… БЕСПОКОЙНЫЙ… ОДИН — ИЗ — НАС… УЗНИК ЖИЗНИ… ВЕДУЩИЙ ТЕНИ… РАНЕНЫЙ… ПРИЧИНЯЮЩИЙ СТРАДАНИЕ… ЙЕМЕТ…»

Третья панель бесшумно вкатилась в стену. Буквы на ней были написаны небрежно, но принадлежали несомненно все той же руке — моей прежней инкарнации. Мне.

«…И я бессилен что-либо сделать. Воспоминания ушли, похоже, что навсегда. С каждой своей смертью я теряю частичку себя. Как может кто-то быть бессмертным и так часто умирать?

Он сказал, что с каждой смертью мой разум тает. Я спросил его «но почему», но он не смог, или не захотел мне ответить. Не столь важно. От него не было никакой пользы. Я убил его сразу же, чтобы никто из вас не смог извлечь выгоды из его бесполезности».