Пламя в отсеках - [33]

Времени для этого у мичмана В. Колотилина было очень мало, а старший матрос Н. Бухникашвили, вероятно, сразу погиб. Нам непонятно, по каким расчетам А. Горбачева подводная лодка через одну минуту после объявления аварийной тревоги могла оказаться на поверхности с глубины 486 метров.

Безусловно, прав вице-адмирал В. Зайцев, говоря о том, что сидя в тишине квартир и кабинетов, привлекая узконаправленных специалистов в различных областях науки и техники, можно сейчас предложить в чем-то более эффективные и предусмотрительные решения и действия на нашем корабле, но специалисты ведь исходят из анализа «обратным ходом», без учета острого дефицита времени, противоречивой обстановки, сложившейся на корабле.

5. Мягко говоря, надуманны утверждения тов. А. Горбачева об уровне подготовки экипажа. Не надо отчитываться перед нашим командиром (который, кстати, высоко ценил боевую выучку своих подчиненных) в потустороннем мире, не играйте в порядочность, держите ответ перед нами, живыми. Мы отработали полный курс боевой подготовки, несколько лет готовились к своему самостоятельному «большому» плаванию, обучались в учебном центре флота, с хорошими и отличными оценками сдали курсовые задачи, выполнили боевые упражнения.

Подготовка была проведена в полном соответствии с руководящими документами. Естественно, отрабатывались вопросы борьбы за живучесть, проверялись нами и спасательные плоты, но из-за их конструктивных недостатков они не выполнили спасательные функции. Испытывалась ранее и всплывающая спасательная камера.

Экипаж внимательно изучил опыт эксплуатации механизмов первым экипажем. Тридцать три человека из нас ранее выполняли задачи в длительных походах, в том числе и на этом корабле, среди них мичман В. Колотилин, старший матрос Н. Бухникашвили (6-й и 7-й отсеки). Часть экипажа участвовала в приемке корабля у промышленности. То, что мы впервые вышли в дальний поход, еще не свидетельствует о нашей слабой подготовке. Нельзя же, сидя в Москве, не встречаясь с нами, не изучив документы, по каким-то отрывочным слухам делать умозрительные заключения. Сколько можно будоражить людей, родственников в угоду своим амбициям?…

Нам хотелось, чтобы были названы флагманские специалисты, да еще и целый ряд, как утверждает А. Горбачев, которые вышли в море. Сообщаем Вам — их не было ни одного, нам доверяли.

А. Горбачеву также хорошо известно, что, независимо от выучки, в первый поход с командиром всегда идет старший, имеющий опыт дальних походов. Вот почему на корабле находился заместитель командира соединения. Выход начальника политического отдела планировался заранее.

Может быть, у А. Горбачева и часто стоял вопрос, посылать экипаж в море или не рисковать, но у нас ясность была за несколько месяцев вперед. Мы готовились по плану, и командование на этот счет сомнений не высказывало.

6. Нам трудно судить (впрочем, как и А. Горбачеву) о том, какие велись переговоры между КП флота и руководством БПО «Севрыба». Мы неоднократно встречались с командой плавбазы «Алексей Хлобыстов», но ни о каком «торге» за спасательную операцию речи не велось. В сердечной и бескорыстной помощи мы убедились воочию. Во всей истории русского и советского флота никогда еще не возникал вопрос об уплате за спасение не только своих соотечественников, но и моряков любых стран, о чем свидетельствуют многочисленные факты оказания помощи судам на море. До такого кощунства советские моряки не дошли. Как свидетельствуют очевидцы, никого и упрашивать не пришлось. В таком серьезном вопросе ссылаться на анонимные звонки, слухи, укрываться за мнимым благородством не «выдать» источник информации, на наш взгляд, безответственно и трусливо.

В заключение нам хочется сказать, что до завершения работы Государственной комиссии мы не собирались высказываться в печати. Однако публикация в газете «Комсомольская правда» 17 декабря 1989 года «8 месяцев спустя» о трагедии АПЛ «Комсомолец», героической гибели (мы не боимся этого слова) наших товарищей, подготовленная некомпетентно, без глубокого знания дела, однобоко, без проявления элементарного такта, глубоко нас взволновала. Мы с горечью вынуждены констатировать, что из лексикона журналистов исчезают такие понятия, как долг, достоинство, честь, верность Родине.

Уважаемый тов. В. Юнисов!

Нам хотелось бы спросить Вас: «Кому и зачем понадобилась такая тенденциозная статья, в то время как в правительственной комиссии устанавливаются истинные причины аварии?». Жаль, что у нас в стране еще не принят Закон о печати, иначе авторов подобных пасквилей можно было бы привлечь к должной ответственности.

Пользуясь случаем, хотели бы обратиться ко всем редакциям и журналистам с настоятельным требованием: при подготовке любых материалов по катастрофе АПЛ «Комсомолец» обращаться к компетентным лицам или очевидцам.

Теперь позвольте Вас спросить, уважаемый тов. А. Горбачев, как, на Ваш взгляд, должны отнестись, скажем, медики к одному из своих коллег, который бы стал комментировать операцию другого врача, зная о ней лишь понаслышке, более того, черпая аргументы из газетных статей, авторы которых путают «скальпель» с «зажимом» (ШДА, т. е. шланговый дыхательный аппарат, с ИДА — индивидуальным дыхательным аппаратом), а пуще всего уповая на свой собственный опыт, безапелляционно выдавая предположения за факты или оперируя ими как фактами? Думаем, что медицинская общественность осудила бы его за нарушение врачебной этики. Но ведь Вы именно так и поступаете: не побеседовав ни с одним из нас, не зная особенностей устройства атомохода уникального проекта, зная о трагедии «Комсомольца» по кулуарным пересудам, Вы беретесь судить и рядить о наших действиях на борту аварийной подводной лодки. Воистину, «всяк мнит себя стратегом, видя бой со стороны».