Пламя в джунглях - [19]

Старейшины резко разделились в мнениях: одни предлагали ждать развития событий и не предпринимать ничего, что могло бы раздразнить японцев; другие советовали создавать по селениям отряды и выделить в распоряжение кадонги по пятьдесят воинов для формирования крупного подвижного отряда сопротивления.

Трудно сказать, как далеко зашли бы эти споры, не появись Нгамба. Он на цыпочках подошел к Гаудили и склонился к ней. Наступила тишина.

Вождь встала бледная-бледная.

— Уважаемый совет, — слова давались ей с трудом. — Джапони в Мангло. Они просят принять их для важных переговоров. Каково мнение отцов племени?

— Совет выслушает их, — сказал Гамбия. Остальные только качнули головами в знак согласия.

— Нгамба, введи на совет гостей!

Когда в дверях морунга появились знакомые коренастые фигуры, Алекс весь напрягся, до боли сжимая кулаки. Их было пять: четыре японца и молодой нага — переводчик. Они остановились в центре круга, образованного старейшинами. Вперед энергично шагнул плотно сбитый человек в офицерской форме. Обнажив в широкой улыбке все свои лошадиные зубы, он вскинул два пальца под козырек кепи и произнес на английском языке:

— Честь имею, офицер доблестной императорской армии майор Сатэ. Мои солдаты и переводчик, — небрежно махнул он рукой в сторону свиты. — С кем имею честь?

— Вы находитесь на совете сиеми, — ответила Гаудили, не вставая. — Перед вами вождь племени, Великий Предводитель, старейшины, самые уважаемые люди сиеми. Чем можем служить?

— О, я восхищен! — воскликнул офицер. — Вы превосходно говорите по-английски и мы можем обойтись без переводчика. — Он склонил набок голову, напоминавшую футбольный мяч и тут увидел Алекса. Не сводя сверлящих глаз с его обросшего лица, сладко улыбнулся. — Где бы нам присесть?

— Прошу! — показала Гаудили жестом на циновки слева от себя.

— Вы очень любезны, — пропел японец, усаживаясь на корточки вместе со своей свитой и все еще оглядываясь на Алекса. Он сделал короткую паузу, весь налился важностью, и заверещал: — Великая Япония и ее божественный император предлагают Вашей чести, вождю сиеми, руку дружбы и помощи. Английские шакалы терзали тело Нагаленда, но непобедимая армия божественного Микадо принесла вам освобождение. Живите счастливо под чистым небом и благословенным солнцем Великой сферы взаимного процветания. Мой генерал, на которого возложена миссия охранять ваш покой и благоденствие, высочайше уполномочил Вашего покорного слугу просить Вашу честь проследовать в ставку его превосходительства для подписания договора о дружбе. Отправимся в любое удобное для вас время, — и он опять обнажил свои лошадиные зубы, вглядываясь в Гаудили.

Вождь тряхнула головой.

— Прежде чем дать ответ, я хотела бы знать, на каких условиях предлагается договор и кто кому должен помогать?

— Условия обычные, как и для всех народов, освобожденных доблестной японской армией: ваши люди соблюдают лояльность, не чинят препятствий передвижению наших войск, не мешают мероприятиям, вызванным военной необходимостью. Вы должны предоставлять нам сведения о численности и вооружении ваших отрядов и извещать командование императорской армии о своих намерениях в отношении использования их. Мы освободили ваш народ от английских угнетателей, от вас нам требуется немного: дайте проводников для наших частей, помогите нам вылавливать вражеских парашютистов и диверсантов. Те отряды, которые согласятся участвовать в дальнейшем освобождении Азии, будут с почетом приняты в ряды непобедимой императорской армии. Они получат щедрые награды от божественного императора.

Гаудили нахмурилась.

— В договоре почему-то не говорится о самом важном для нас: о гарантии безопасности нага. Ваши солдаты уже теперь отбирают зерно и дичь у наших селян, насилуют наших женщин, силой берут проводников и убивают их.

— Это делают отдельные преступники, и мы их накажем. Императорская доблестная армия не допустит никаких бесчинств там, где она стоит. Ваша безопасность гарантируется словом непобедимой армии Ниппон, словом чести нашего командующего, его превосходительства генерала Иокосуки.

— Но мы пока не слышали, чтобы за грабежи и убийства наших людей наказали кого-нибудь из ваших солдат.

— Вы забываетесь, госпожа вождь, — нахмурил бровки-колбаски японец и зашипел сквозь зубы. — Бессмертная японская армия знает, что делать. Ее слово нерушимо, как и слово японского офицера. Наше командование не обязано за свои действия отчитываться перед туземцами. Разрешите узнать, не означают ли ваши замечания отказ от переговоров.

— Мы готовы вести переговоры, но с одним условием — они должны происходить здесь, в нашей деревне, — твердо сказала Гаудили.

— Вы, очевидно, оговорились, высокочтимая госпожа? — вкрадчиво спросил Сатэ. — Условия ставит бессмертная армия Великой Ниппон.

Японец упивался собственными словами. Он пыжился, дулся, и щелочки глаз его совсем потерялись на лоснящемся лице.

— Хозяева здесь мы, — с трудом сдерживая возмущение, сказала Гаудили. — Это наш дом, здесь земля наших предков, здесь их могилы. С каких это пор гость диктует свою волю хозяину?

— Вы изволите ошибаться, госпожа! Хозяевами здесь были англичане. Мы их прогнали и дарим эти земли вам. Вы должны быть благодарны нам, японцам. Руку дающего не кусают.