Пламя под пеплом - [117]

Одной из популярных в лагере фигур был русский «майор» Василий Колосов. В продолжение многих вечеров бойцы должны были выслушивать его хвастливые рассказы о том, как он в качестве командира танкового отряда был высажен с воздушным десантом в лес, чтобы взорвать железнодорожный мост через Неман на линии Тильзит — Каунас, как за ним гнались немцы, а он — один в поле воин — все-таки ушел. В отряде он любил раздавать краткие непререкаемые приказы и приходил в бешенство, если к нему обращались с просьбой отменить их.

Однажды на оружейном складе пропал пистолет. Это вызвало в лагере большое волнение, начались разбирательства, обыски, заподозрили оружейников, но пистолет как в воду канул. Гирш Левин, бывший в ту ночь начальником караула, говорил, что подозревает людей, приходивших к штабному офицеру Колосову.

Гости знали пароль, Колосов приказал впустить их на базу и пропьянствовал с ними всю ночь. Левин был уверен, что кто-то из них вертелся около оружейного склада, и доложил о своих подозрениях Колосову.

Тот разразился ругательствами, с криком обвинил в воровстве евреев и пообещал возмездие виновным. Обстановка в лагере накалилась, местный особист Шломо Беккер обратился к начальнику особого отдела бригады Станкевичу с просьбой расследовать дело. Через несколько дней пистолет нашелся, но слух о том, что пистолет был уворован одним из ночных гостей Колосова, не исчез. Станкевич вызвал этого «гостя» на допрос, и тот, полагая, что его оговорил Колосов, заявил начальнику особого отдела, что Колосов служит немцам. Майор, будучи заброшен в тыл с задачей взорвать мост, совершил измену и пошел на службу к врагу. В одном из немецких училищ он читал лекции по тактике танковых войск в Красной Армии. Когда же советские войска начали наступать и продвигаться вперед, Колосов из училища сбежал и присоединился к партизанам.

Вся эта история, державшаяся в строжайшей тайне, стала известна бойцам лишь после того, как Колосов с группой партизан и Станкевичем отправился на «важную операцию» в Нарочь, откуда майор уже не вернулся. Колосов, проделавший весь путь в компании особиста, ни о чем не подозревал, пока не дошел до взлетно-посадочной площадки в лесах Нарочи, где его арестовали, разоружили и отправили самолетом в Москву. Вернувшиеся из Нарочи бойцы оказались свидетелями этого события.

Има Лубоцкий и Гершон, вернувшиеся после ареста Колосова, принесли с собой письма еврейских партизан, о которых долго ничего не было известно, но еще существенней было оружие, которое группа принесла из Нарочи — два автомата, две винтовки и более пятисот патронов, пополнивших арсенал отряда. Оружие так и сверкало и было с иголочки новым, как и полагается вооружению, присланному из Москвы и сброшенному на парашютах для партизан.

Спустя несколько дней другая группа двинулась в Налибокские леса — тоже за оружием. В тот период все прибывавшее по воздуху оружие сбрасывалось в лесах Нарочи и Налибок. Туда же поступила партия, предназначенная для отрядов в Рудницких лесах. До Нарочи было около двухсот километров опасного пути. От пяти человек, ушедших в Налибоки, не было никаких известий. Позже мы узнали, что все они погибли в пути в бою с белополяками. Позднее в Нарочь отправилась еще одна группа, составленная на сей раз из бойцов всех четырех еврейских отрядов. Из этой группы тоже не все вернулись. Среди погибших были еврейские партизаны Хаим Луковер, Исраэль Розов, Гершон, Гринер, Шварц и другие.

Во время одной из первых операций «Борьбы» погиб Шалом Бреслин, когда его группа напоролась на засаду. Моше Левин погиб, когда его группа возвращалась с удачных заготовок, сопровождая на базу несколько подвод с провиантом. Левин вел одну из подвод, его лошадь отстала и Левин оказался далеко позади обоза. Русский командир, который командовал рейдом, оставил его одного, а сам ушел вперед. На партизана напали рыскавшие по окрестностям польские националисты и убили его. От рук поляков погибли партизаны Миликовский из Айшишки и Макс Розевич из Вильнюса.

Усиленная активность националистических польских банд, их появление в лесу и контроль над маршрутами партизан вызывали у бойцов «Борьбы» тревогу. Не давала покоя и мысль об измене.

Хотя никаких доказательств не было, бойцы подозревали двух молодых поляков, пришедших в лагерь с литовскими партизанами — Володьку, сына крестьянина из ближнего села, и Метека, у которого был дом, где жила его мать, которую Метек часто навещал. Подозрения все усиливались, и люди отправлялись на операции с тяжелым сердцем. Володька и Метек часто служили проводниками. Однажды Володька не вернулся в лагерь — во время вылазки он незаметно улизнул и исчез. Взбешенный командир отряда Василенко отругал командира группы и пригрозил, что тот поплатится собственной головой, если не найдет беглеца. Тот отправился в лес на поиски и вернулся с пустыми руками.

Неделю спустя группа из отряда «Борьба» отправилась на задание. Успешно его выполнив и дойдя на обратном пути до партизанского района, бойцы, зная по опыту, что тут им опасность не грозит, спокойно продолжали путь. Так они достигли ручья Вышынче (так называемого ручья партизан). Вдруг по ним был открыт огонь из засады. Отстреливаясь, партизаны перешли ручей. Стрельба прекратилась. Собравшись на другом берегу ручья, бойцы установили, что с ними нет Томы Рашель. Люди вернулись к месту засады, откуда уже убрались напавшие на них поляки, и тут нашли мертвую Тому со следами жестоких надругательств на теле. Смерть Томы, а главное, обстоятельства ее гибели потрясли бойцов.