Пламя над Волгой. Крестьянские восстания и выступления в Тверской губернии в конец 1917–1922 гг. - [62]

.

И только весной 1921 года, под влиянием слухов о кронштадтских событиях, тверские крестьяне напоследок огрызнулись советской власти. Зафиксировано всего два более-менее крупных столкновения, а мелкие уже и не фиксировал никто – дело шло к НЭПу, и крестьяне убедились, что игнорировать втихую распоряжения власти куда эффективнее, чем идти под пули чекистов.

В марте 1921 года по всей губернии для «выкачки» хлеба активно привлекали милицию, поскольку была введена дополнительная повинность: помимо норм по продразверстке из голодной деревни выбивали еще по пуду зерна с человека. В середине марта в Вышнем Волочке получили сведения о том, что в Макаровской волости крестьяне разграбили ссыпной пункт. На место отправился отряд под командованием начальника уездной милиции Матвеева. Прибыв в волость, он потребовал вернуть разграбленное зерно и везти его на ссыпной пункт и на станцию Еремково для отправки в Вышний Волочек. Но исполнять эти распоряжения никто не стал, более того, 19 марта в деревне Пономарево собрались жители не только Макаровской, но и Павловской, Парьевской, Удомельско-Рядской и Столповской волостей с намерением идти на Макарово. Но времена изменились – оружия у крестьян не было, только палки да колья, а потому вооруженные милиционеры легко их разогнали и арестовали двух зачинщиков. Через пару часов зерно потекло на станцию. Позже у этого же отряда было аналогичное столкновение в Овсищенской волости, также ликвидированное без стрельбы. Как отмечает Матвеев в рапорте, после ликвидации Кронштадтского мятежа настроение в деревне опять стало мирным[395].

Крупное выступление произошло в Филипповской волости Бежецкого уезда в те же мартовские дни. Здесь крестьяне категорически отказались сдавать по пуду хлеба, но волисполком решил обойтись своими силами для проведения дополнительной разверстки. Уже 20 марта к волостному совету приходило человек сто пятьдесят, но пошумели и разошлись, поскольку совработников не было на месте.

А 21-го числа явилось уже вдвое больше народу, потребовали собрать волостное собрание, чтобы отменить продразверстку. Председатель исполкома Кудряшев, понятное дело, заявил, что он должен запросить уезд. Тогда крестьяне заявили, что соберут собрание сами, а до того выполнять продразверстку не будут. На следующий день, не получив, разумеется, из уезда разрешения, в волости стали готовить собрание – рассылать записки-повестки. Причем по деревням народ собирали председатели местных советов и везде решили, что хлеба и так нет, чтобы еще что-то собирать, и нужно принять об этом решение всей волостью[396].

23-го числа на собрание пришло ни много ни мало от двух до четырех тысяч человек. Интересно, что претензии к местной власти были те же, что в 1918–1919 годах: почему собирают хлеб без согласия граждан, а по указке уезда? Председателя исполкома пытались избить, но он ухитрился сбежать. Правда, потом его нашли и вернули на собрание, пообещав не бить. Составили протокол о том, что хлеба нет, а потом попытались избить уже члена уездпродкома Крылова. Заодно толпа сломала сцену в клубе, заявив, что не нужны никакие перегородки. Правда, чтобы всех успокоить, хватило четверых милиционеров, которые выводили по одному людей из помещения.

Но этим дело не закончилось. Толпа окружила милиционеров и кричала, что они не вправе вмешиваться в ход собрания. Милиционер Колтушкин не придумал ничего лучше, как выйти на крыльцо клуба и попытаться выстрелить в воздух. Но револьвер дал осечку, после чего возмущенные крестьяне его избили до такого состояния, что идти потом он не мог. Начальник районной милиции Травин сбежал, а члены исполкома спрятались в подполе. Вскоре толпа разошлась, а через три часа прибыл отряд милиции из уездного центра[397].

По итогам следствия под суд, который состоялся в апреле 1924 года, отдали тринадцать человек, участвовавших в организации собрания (хотя первоначально обвинение было предъявлено двадцати семи). Всех их освободили по амнистиям 1921–1923 годов[398].

И на этом история восстаний и выступления крестьян против советской власти в Тверской губернии заканчивается.

Но был еще в истории губернии период, когда деревенские коммунисты на ночь клали под подушки наганы и хоронили погибших товарищей.

На языке террора

С 1920 и до конца 1922 года ряд уездов захлестнула волна бандитизма, в основном, конечно, уголовного. На борьбу с бандами тверская милиция и ГубЧК, а позже отделение ГПУ бросали лучшие силы, поскольку повсеместные грабежи и убийства создавали в деревне хаос и подрывали авторитет власти. Чтобы понять ситуацию – несколько примеров.

В Селищенской волости Тверского уезда в январе 1921 года появилась банда грабителей на дорогах, для ликвидации которой милиции понадобилось три месяца.

В Дорской волости Новоторжского уезда после нападения на помощника начальника милиции банда до десяти человек вступила в перестрелку с отрядом и скрылась в Бежецком уезде (последний стал центром уголовного бандитизма в губернии). При преследовании, после очередной перестрелки, милиционеры бежали.

В Бежецком же уезде в ноябре появилась сильная банда, действовавшая в четырех волостях, ликвидированная после убийства в перестрелке главаря. Сразу после этого появились новые банды, одна из них была чисто молодежной. Милиция трижды высылала на борьбу с ними крупные отряды.