Пламя на болотах - [15]

— Парень! — процедила Ядвига сквозь зубы.

— А ты бы чего хотела? А тебе-то сколько годков? Разумеется, не сопляк какой-нибудь, у которого ни солидности, ни ума…

Загремели выщербленные тарелки, которые Ядвига в сердцах швырнула на стол. Да. Годы шли, пустые, глухие, потерянные годы. И никакого выхода, никакого способа убежать от своей судьбы. Пожалуй, и в самом деле, лучше что угодно, чем то, что сейчас. Правда, где-то далеко существует Петр, но на это нечего рассчитывать. Кто такой Петр, и кто такая она, Ядвига? Да и был ли он когда-нибудь, этот Петр? Не был ли это жестокий и сладостный сон, приснившийся в темную ночь? Впрочем, Петр… Теперь уже все кончено раз навсегда. И это тем мучительней, что в сущности ничего и не начиналось.

Она передвинула тарелки. Плохой фаянс весь потрескался, на нем выделялась сеть темных линий. Теперь нужно налить простокваши из кувшина. От жары она вся отстоялась сывороткой, в которой плавали плотные, сбившиеся комки. Мать, шаркая ногами, подошла к столу.

— Почему ты не вынесла простоквашу в погреб? Опять никуда не годится.

— Я утром забрала, там уже места нет.

— Места нет… — сердито ворчала госпожа Плонская, усаживаясь в скрипучее кресло. Она ела жадно, шумно прихлебывая, ее беззубые челюсти ожесточенно жевали. Ядвига старалась не смотреть на мать.

— А что, картофель там, на косогоре, цветет? — вдруг вспомнила госпожа Плонская.

— Цветет, и хорошо цветет.

— А Стефека все нет и нет. Теперь уж он и про обед забывать стал.

Сидя против окна, Ядвига вдруг заметила в саду маленького Семку, брата Ольги. Он прятался в кустах уже отцветшей сирени, осторожно высовывая голову из зеленой тени. Встретившись с ней взглядом, он усиленно замахал рукой. Ядвига кивнула.

— Кто это там? — встревожилась мать.

Ядвига ела, не поднимая глаз от тарелки.

— Где?

— Где, где! В саду. Ты кому-то кивнула головой.

— Просто вам показалось.

— Как же, показалось! Ты смотрела в окно и кивнула кому-то головой, я видела.

Девушка подняла на мать ненавидящие глаза.

— И не думала никому кивать. Посмотрите сами, там же никого нет.

— Ну, ну! Уж я тебя знаю, — настаивала для порядка госпожа Плонская.

Ядвига встала.

— Ты что же это, уже поела?

— Не хочется. Жарко.

— Для Стефека простоквашу поставь в шкаф. Картошка совсем высохнет…

— С хлебом съест.

— А пусть его ест, как хочет, раз ему угодно не являться домой к обеду.

Ядвига собрала тарелки, поставила в шкафчик кувшин и высыпала остатки картошки в стоящее в углу ведерко. Глядя в сад, она вытирала заляпанный стол, ожидая, когда, наконец, мать удалится в свою комнату, чтобы по обыкновению подремать часок после обеда. Но госпожа Плонская сегодня, как нарочно, не торопилась.

— И куда он только пропал? Минутки дома не посидит, только бы гонять и гонять… Добром это не кончится, не кончится это добром.

Девушка взяла ведерко и вышла в сени. Осторожно выглянула за дверь. Семка стоял у дверей, прильнув к темным бревнам стены.

— Что случилось?

— Ольга вас дожидается, — громким шепотом сообщил мальчик, тревожно поглядывая на полуоткрытую дверь. — Внизу, в лодке дожидается. Сказала, что очень важное дело, чтобы вы обязательно пришли! Так велела вам передать.

— Хорошо, сейчас приду, — шепнула она тихо, и мальчик исчез, как сквозь землю провалился.

— Ядвиня! С кем ты там разговариваешь?

— Ни с кем. Кур прогнала, налезли в сени, — объяснила она сухо и принялась мыть посуду.

«Что могло понадобиться Ольге? Что случилось?» А мать, как нарочно, не уходит и не уходит к себе.

Госпожа Плонская открыла ящик и пересчитывала ножи и вилки. Поломанные, черные, выщербленные.

— На что это похоже… Ни на стол подать, ни гостю показать… Вон какие… Взяла бы ты, Ядвига, золы да почистила. Ни о чем не думаешь, обо всем приходится мне самой заботиться.

«Что могло Ольге понадобиться так спешно? Что это может быть? Неужели…»

Сердце забилось сильнее. Хотя нет, Ядвига знает, что это вздор, — откуда бы узнать об этом Ольге, и что она может ей сказать по этому поводу? Нет, нет, это, конечно, какие-то Ольгины дела, хочет, наверное, посоветоваться о чем-нибудь.

— Ни в чем на вас положиться нельзя. Стефек должен был привезти новые ложки с ярмарки и не привез, а эти старые прямо будто собаками обгрызаны.

Воркотня матери затягивается до бесконечности. Того и гляди, Ольга не дождется, а потом уж трудно поймать ее где-нибудь.

— Вот опять тарелка треснула. Наверно, ты кормила из нее цыплят. Я всегда говорю, что их надо кормить с дощечки, но тебе что? Пусть портится, пусть пропадает, какое вам дело до этого… Вон цветы поставила в кружку, а ветер опрокинет и разобьет. Нужны здесь эти цветы, как собаке пятая нога.

Наконец, старухе самой надоело, и она зашлепала к себе. Скрипнула кровать. Ядвига переждала еще несколько минут, и, когда из-за стены раздалось свистящее посапыванье, она на цыпочках скользнула к дверям и побежала через сад. Запыхавшись, остановилась на берегу. В лодке, прикрепленной цепью к ольховому пню, сидела Ольга.

— Что случилось?

— У вас есть время, барышня, а то я посылала за вами Семку…

— Семка говорил, что ты ждешь здесь… Что случилось?

— Дело к вам есть.