Пламя и шелк - [4]

– Надеюсь, ты хорошенько раскошелился.

Фон Вердт расправил плечи и вытянулся во весь свой немаленький рост, что, по его мнению, должно было внушить страх.

– Я заплатил достойную цену.

– Братство будет тебе благодарно.

– Разве в братстве не тебя назначили охранником невыкупленных девушек? – Фон Вердт насмешливо вздернул бровь. – В этом году у тебя будет почетное право заботиться о сиделицах на скамейках и подпирающих стены девицах.

– Я поблагодарил за доверие и отказался. – Лукас еще раз кивнул на прощание Мадлен и собрался уже идти, но остановился как вкопанный, увидев приближающихся к нему обоих городских стражей порядка в сопровождении его дяди, бургомистра Генриха Аверданка, и нескольких любопытных соседей и зевак.

– Мадлен? Мадлен! – Анна-Мария Тынен, мать Мадлен, появилась на пороге дома. – Где же ты пропала так надолго? Нам нужна зелень и… – Она замолчала, ошеломленная, увидев Лукаса. – А ты что тут делаешь? – И, не дожидаясь ответа, обратилась уже к фон Вердту: – И милый Петер тоже здесь! Что за сюрприз! Здравствуй. У тебя все хорошо? Конечно же да, ведь ты выглядишь, как всегда, молодцом. Ты к моему дорогому Тынену? Он сидит в своей конторе и корпит над корреспонденцией. Твой визит наверняка его порадует.

– Я на самом деле шел к нему, госпожа Тынен. У меня все отлично, спасибо, что спросили. Как и должно быть в присутствии этой чудной юной дамы и ее красавицы-матери.

Услышав столько лести, Лукас закатил глаза, но его внимание отвлекли приближающиеся городские стражи, да и его дядя, живо жестикулируя, говорил ему что-то.

– Ах, ты такой милашка! – Мать Мадлен польщенно засмеялась, оглаживая при этом свой округлившийся живот. – Вот только не надо так преувеличивать. Именно сейчас я совсем не красавица. Ребенка носить тяжелее день ото дня. Матушка Амалия, акушерка, говорит, что это верный знак, указывающий на рождение сына.

– Я полностью уверен, что Господь пошлет вам мальчика. – Петер фон Вердт сердечно улыбнулся ей и тут же обратил свое внимание на приближающихся мужчин.

– Вот он! – закричала пожилая женщина, идущая за стражами. – Вон там, у Тыненов во дворе! – Она показывала пальцем на Лукаса. – Хватайте злодея, пока не убежал!

Лукас нахмурился. Он явно не ожидал, что из-за какой-то глупой шутки поднимут такую шумиху.

Одолеваемый плохими предчувствиями, он подошел к мужчинам.

– Что-то не так, дядя Аверданк? Есть проблемы?

– Да, черт побери! – Генрих Аверданк утер лоб рукавом своей бургомистерской мантии. Было очень заметно, как тяжело ему поспевать за стражами порядка в силу своего возраста, а также из-за большого живота. – Что, черт тебя возьми, ты натворил в этот раз?

Лукас не успел ответить, как оба стражника подскочили к нему и схватили за руки.

– Лукас Кученхайм, вы арестованы. – Один из стражей, Луттер Райтц, отстегнул от своего пояса тяжелые железные наручники и попытался надеть их на Лукаса. – Вы обвиняетесь в том, что ложными обещаниями заманили Веронику, дочь сапожника Хеннса Клетцгена, на тайное свидание в лес и обесчестили девушку против ее воли.

– Что? – Лукас был настолько шокирован, что даже перестал сопротивляться.

– Клевета! – ругался в это время его дядя, жестикулируя еще отчаянней. – Это все голословная ложь, а где доказательства? Я требую…

– Закон предписывает нам арестовать Лукаса Кученхайма, чтобы судебные заседатели могли его допросить, – прервал бургомистра Райтц. – Его будут судить.

– Лукас? – Мадлен смотрела на него широко открытыми глазами. Девушку охватил ужас, и она даже не заметила, как назвала его при всех по имени, что, в общем-то, было не совсем прилично. Даже ее мать не обращалась к отцу по имени привселюдно.

Лукас тряс головой, не веря в происходящее, потом посмотрел на свои скованные кандалами руки.

– Это какая-то ошибка. Я ничего не делал с Вероникой Клетцген.

– Это выяснят судебные заседатели, – проговорил сквозь зубы стражник.

– Бросьте его в самую глубокую тюремную яму! – кричал кто-то из людской гурьбы. Люди не пошли за стражами во двор, а толпились на улице.

– Он должен ответить за свои преступления! – орал кто-то другой.

– Девушка опозорена навсегда! Он заслуживает смерти, негодяй. Повесить его!

– Тихо! – Громкий и неприятный хриплый голос Райтца подействовал на толпу. – Никто не будет повешен, пока не состоится суд.

– Так поставьте его наконец перед судом!

– Да замолчите же все! – Петер фон Вердт подошел к стражам и взбудораженному бургомистру. – Расскажите, что на самом деле произошло?

Райтц, хорошо знавший фон Вердта и его отца, уважаемого члена городского совета и друга наместника, с готовностью ответил:

– Отец Вероники Клетцген подал жалобу от ее имени после того, как дочь рассказала ему о чудовищном преступном деянии. Конечно, с тех пор уже прошло какое-то время, так как она по понятным причинам стыдилась рассказать кому-либо об этом. Однако сейчас она, видя гнев своего отца, готова свидетельствовать против Кученхайма.

– Я не трогал Веронику. – Лукас пытался говорить спокойно, хотя ужас ситуации сковывал его не меньше, чем гнев из-за жуткого обвинения. – Последний раз я видел ее где-то две недели тому назад, когда и в самом деле немного ее подразнил.