Пламя и крест - [21]

– Как Бог свят, она меня отравила, – сказал он себе.

А когда он почувствовал тупую боль в большом пальце ноги и увидел, что эта нога опухает, ужаснулся, что ко всем болезням добавилась ещё и подагра.

– Вот грязная шлюха, – выругался он.

Ибо если Катерина могла организовать смерть архиепископа, то с какой у неё могли возникнуть проблемы с тем, чтобы вызвать у Герсарда эти заболевания? Каноник не разбирался в травах, снадобьях и ядах, но заключил, что, поскольку существуют препараты, излечивающие импотенцию, подагру или язву, то могут быть также и такие, которые их вызывают.

Каноник сначала не знал, как решить вопрос с Катериной. Добром или угрозами. Наконец, однако, он был вынужден признаться самому себе, что угрожать ей особо нечем.

Его любовница была весьма богата (хотя Герсард даже не подозревал насколько), а, кроме того, имела влиятельных поклонников. Каждый знал, что Соломон Гриен считает её подругой и одаривает особым отношением. А тот, кто вызвал гнев Гриена, с тем же успехом мог сразу повеситься. По крайней мере, таким образом он избавил бы от лишних проблем себя и других. Поэтому Герсард решил помириться с любовницей. У венецианских купцов он заказал чёрную рабыню, хорошо обученную искусству ухода за телом и волосами, и маленького темнокожего мальчика, о покупке которого Катерина уже давно подумывала. Он надеялся, что даже не ценность этих подарков вернёт ему благосклонность женщины, а то, что он пытался удовлетворить её желания. Однако на всякий случай, и чтобы не приходить с пустыми руками, он намеревался презентовать Катерине прекрасную изумрудную диадему. Диадема эта досталась ему, впрочем, довольно дёшево, так как была частью имущества одной богатой горожанки, которое было изъято после вынесения приговора в инквизиционном процессе. А поскольку Сигизмунд Шонгауэр, руководитель местного отделения Инквизиториума, был приятелем Герсарда, сделка была совершена быстро и к удовлетворению обеих сторон. Впрочем, Шонгауэр не в первый и не в последний раз устраивал дело так, чтобы на конфискации имущества осуждённого зарабатывал не только Инквизиториум, но и он сам и его друзья. Каноник собирался, однако, поставить вопрос прямо: Катерина может рассчитывать на его помощь и благосклонность, но со встречами, совместными ужинами и забавами в спальне покончено. Недавно о любовнице Герсарда поползли исключительно гадкие сплетни, и последнее, чего каноник желал, так это оказаться в них вовлечённым.

* * *

Громила, приведённый Соломоном Гриеном, был так щедро оделён природой, что Катерине казалось, что он разрывает её на куски. В конце концов она не выдержала ударов его молота, ловко выскользнула из-под мускулистого тела и взялась за него языком и губами. И уже через некоторое время смогла вздохнуть с облегчением, так как гигант сделал то, зачем его привезли. Соломон Гриен, видимо, тоже был доволен развитием ситуации, поскольку восхищённо причмокнул и дал знак своему человеку, чтобы он оделся и вышел. Между тем, Катерина скрылась за ширмой и тщательно омыла лицо в тазу. Когда она вернулась, Гриен сидел на прежнем месте и с улыбкой смотрел на неё.

– Покрутись, дитя моё, – приказал он.

Женщина послушно крутанулась вокруг своей оси, позволяя волосам расплескаться в воздухе.

– Сколько лет мы уже встречаемся, ммм? – Спросил он.

– Три, – ответила она. – В сентябре будет три года.

– Точно, – вздохнул он. – А ты совсем не изменилась. Ни одной морщинки, ни одной складочки. Я бы даже сказал, что ты похорошела за это время.

– Благодарю вас, господин Гриен. – Она в шутку сделала перед ним книксен, хотя при этом у неё чертовски заболело то, над чем великан работал в течение последних нескольких молитв.

– Мне тем более жаль, что это, боюсь, наша последняя встреча.

– Почему? – Удивилась Катерина. – Неужели вы куда-то уезжаете, господин Гриен?

Она искренне огорчилась, ибо несмотря на то, что исполнение прихотей Соломона сегодня далось ей нелегко, он платил всегда за услуги более чем щедро. И, кроме того, всегда полезно иметь такого друга, как он.

– Нет, Катерина. Однако я думаю, что уедешь ты.

– Скажите, чем я провинилась? – Катерина встала на колени, и её глаза наполнились слезами.

Приказом, полученным от Соломона, нельзя было пренебречь. Но старый бандит посмотрел на женщину с недоумением, а потом положил руку ей на плечо.

– Дитя моё, – сказал он ласковым тоном, – ты меня неправильно поняла. Я не собираюсь выгонять тебя из Кобленца, ибо я питаю к тебе дружеские чувства и всегда охотно пользуюсь твоим милостивым гостеприимством.

Катерина просияла и поцеловала его ладонь.

– Тогда что должны были означать ваши слова?

– То, что я искренне беспокоюсь о твоём будущем. Ибо до меня дошли слухи, что скоро земля может начать гореть под твоими ногами. – Он растянул в улыбке блеклые губы. – Понимая это как фигурально, так и буквально.

Катерина замерла.

– Инквизиция? – Прошептала она. Гриен покивал головой.

– Именно так, – ответил он.

Она почувствовала себя так, словно в неё ударила молния с ясного неба. Хотя именно этого следовало ожидать. Слишком она была невнимательна, слишком неосторожна, слишком давала волю эмоциям и доверялась чувству безопасности, которое дарили близкие отношения с несколькими сильными и влиятельными особами. А ведь она не должна была смеяться, когда слышала сплетни о себе, повторяемые то прислугой, то вечно болтливыми лавочниками. Не должна была их недооценивать, не должна была так бросаться в глаза, а особенно обнаруживать свои знания перед нелюбимым архиепископом каноником. Кто знает, быть может, чей-то острый глаз приметил, куда она иногда ходит по вечерам? Может, чьи-то губы повторили, что Катерина встречается со старой полоумной ведьмой? Но ведь она была осмотрительна. Надевала плащ с капюшоном, прятала лицо и волосы, даже изменяла походку, идя на встречу, держалась под стенами домов, не разговаривала ни с кем по пути.