Пламенное небо - [89]
— Вот что я думаю, ребята, — начал он не спеша. — После Сталинграда мы ведь, по сути, и не воевали над большими городами. Хочу, чтобы меня правильно поняли. Город-то какой красивый! Сталинград фашисты в щебень превратили, а этот — не успели. Уберечь бы нам Ригу… Вношу предложение: избегать обстрела жилых зданий.
Его поддержали в своих выступлениях майор Рязанов, капитан Погорелов, другие летчики и командиры эскадрилий.
Решение партийного собрания гласило: коммунисты должны показывать в каждом бою личный пример, проявлять храбрость, мастерство, вести за собой комсомольцев и беспартийных. Участвовать в доведении задач личному составу полка, разъяснять военное и политическое значение освобождения столицы Латвии от фашистских захватчиков. Формулировки привычные, но они напоминали коммунистам многое из уставных и служебных обязанностей: быть в авангарде, храбро сражаться с противником, не давать ему передышки ни днем, ни ночью.
Утром 10 октября бегу к командиру полка по вызову.
— Полетите на разведку Риги. Осмотрите дороги, мосты, залив, побережье. Учтите: всюду усиленная противовоздушная оборона… Данные следует передать как можно быстрее.
— Задачу понял. Разрешите выполнять?
— Желаю успеха.
Мой ведомый — летчик Куликов. Средняя облачность нам способствует. Идем под нижней кромкой, маскируемся облаками. На севере в междуречье Даугавы и Гауи нас обстреливают с земли «эрликоны». Быстро обходим одну опасную зону, вторую, третью. Впереди их еще немало. По нам бьет крупнокалиберная зенитная артиллерия. Маневрируем среди разрывов. Внизу показался Рижский речной порт. Выглянувшее из-за облаков солнце щедро золотит синюю речную гладь. В порту теснятся большие корабли.
Огибаем Ригу с юго-запада. На дороге в Тукумс масса танков, автомобилей. С южной стороны города видны леса. Надо бы снизиться, определить с близкого расстояния, что в них. Но терять высоту рискованно. Каждую секунду враг может воспользоваться любой нашей оплошностью. Левее патрулирует четверка ФВ-190 Вспоминаю предупреждение командира: в бой с противником не вступать. Маскируемся в нижней кромке облаков.
Под нами дорога Рига — Огре. Автомобили, тягачи, танки движутся то очень медленно, то вдруг обгоняют друг друга. Летим на восток. Сплетение дорог здесь гуще. В разных направлениях тянутся повозки, автомашины, видны и люди — местные крестьяне. Кое-кто, завидев красные звезды на крыльях машин, останавливается, машет нам руками.
На бреющем осматриваем подступы к городу с востока: обычная «предоборонная» обстановка. Все в предельной готовности, напряжении. Инженерные сооружения, боевая техника одеты в свежую маскировку. Противник укрепляет свою оборону паутиной колючей проволоки, минными полями, траншеями и ходами сообщения. Видны солдаты, роющие окопы и щели. Рядом с ними — серые холмики свежего грунта.
Наконец позади остался прощальный «салют» зенитных снарядов. Под нами виден передний край советских войск. Готовится решающий штурм по врагу. Во всем видны спокойная уверенность наземных частей и чувство превосходства над неприятелем Об этом свидетельствует даже небрежность в маскировке: техника стоит открытая, очень мало укрытий и для людей.
На юге войска 1-го Прибалтийского фронта уже вышли к Рижскому заливу. Танки генерала Баграмяна оттеснили врага от Тукумса, расширяют прорыв, приближаются к городу с юга.
После посадки докладываю командиру полка о результатах. Он скрупулезно записывает все в блокнот для доклада командиру 185-й истребительной авиадивизии полковнику Зайцеву.
На следующий день прикрываем наших товарищей — штурмовиков, которые наносят удар по скоплению противника на дороге Рига — Тукумс, обеспечивая продвижение своих частей. Группа, ведомая старшим лейтенантом Иваном Лапшиным, наносит сокрушительные удары по колонне «тигров». Крыло в крыло с нами истребители 148-го полка. Их возглавляет капитан Владимир Щербина, замечательный, человек, смелый летчик.
Дорога Кемери — Тукумс заполнена фашистами. Штурмовики разворачиваются вправо и бьют «эрэсами», затем бомбят. Внизу возникает паника: фашисты в поисках спасения мечутся по обочинам, прыгают в канавы, рвы, воронки. Из-за облаков выскакивает пятерка «фоккеров», но проходит стороной, не заметив нас под нижней кромкой. В наушниках слышен голос генерала Данилова:
— Степаненко, внимание! Левее «фоккеры»!
— Вас понял.
Разворачиваю нашу четверку Степаненко — Куликов, Погорелов — Масленников. Идем влево, наперерез атакующим. Штурмовики Лапшина строятся в круг, готовятся к отпору, бьют из турельных установок. Мы помогаем атакой с ходу.
Скорость на пикировании неумолимо возрастает. Создается впечатление, будто не мы идем на сближение с противником, а он с нами. Не проскочить бы! Главное — прицеливание. Вижу в перекрестии прицела — «фоккер». Земля быстро набегает на меня. Пора!.. Прицельная очередь приходится на фюзеляж стервятника.
Вывожу машину над лесом, позади меня встает столб черного дыма.
На выходе из пикирования Погорелов и Масленников поджигают второй самолет противника.
Фашистские истребители забирают резко вверх. Небо, как море: ни конца ему, ни края. Над нами облака. Это плохо, так как противник может использовать их для внезапной атаки. Пара старшего лейтенанта Валерия Шмана атакует «фоккеры». Один из них, воспламенившись, падает.
Один из величайших ученых XX века Николай Вавилов мечтал покончить с голодом в мире, но в 1943 г. сам умер от голода в саратовской тюрьме. Пионер отечественной генетики, неутомимый и неунывающий охотник за растениями, стал жертвой идеологизации сталинской науки. Не пасовавший ни перед научными трудностями, ни перед сложнейшими экспедициями в самые дикие уголки Земли, Николай Вавилов не смог ничего противопоставить напору циничного демагога- конъюнктурщика Трофима Лысенко. Чистка генетиков отбросила отечественную науку на целое поколение назад и нанесла стране огромный вред. Воссоздавая историю того, как величайшая гуманитарная миссия привела Николая Вавилова к голодной смерти, Питер Прингл опирался на недавно открытые архивные документы, личную и официальную переписку, яркие отчеты об экспедициях, ранее не публиковавшиеся семейные письма и дневники, а также воспоминания очевидцев.
Более тридцати лет Елена Макарова рассказывает об истории гетто Терезин и курирует международные выставки, посвященные этой теме. На ее счету четырехтомное историческое исследование «Крепость над бездной», а также роман «Фридл» о судьбе художницы и педагога Фридл Дикер-Брандейс (1898–1944). Документальный роман «Путеводитель потерянных» органично продолжает эту многолетнюю работу. Основываясь на диалогах с бывшими узниками гетто и лагерей смерти, Макарова создает широкое историческое полотно жизни людей, которым заново приходилось учиться любить, доверять людям, думать, работать.
В ряду величайших сражений, в которых участвовала и победила наша страна, особое место занимает Сталинградская битва — коренной перелом в ходе Второй мировой войны. Среди литературы, посвященной этой великой победе, выделяются воспоминания ее участников — от маршалов и генералов до солдат. В этих мемуарах есть лишь один недостаток — авторы почти ничего не пишут о себе. Вы не найдете у них слов и оценок того, каков был их личный вклад в победу над врагом, какого колоссального напряжения и сил стоила им война.
Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.
Автобиография выдающегося немецкого философа Соломона Маймона (1753–1800) является поистине уникальным сочинением, которому, по общему мнению исследователей, нет равных в европейской мемуарной литературе второй половины XVIII в. Проделав самостоятельный путь из польского местечка до Берлина, от подающего великие надежды молодого талмудиста до философа, сподвижника Иоганна Фихте и Иммануила Канта, Маймон оставил, помимо большого философского наследия, удивительные воспоминания, которые не только стали важнейшим документом в изучении быта и нравов Польши и евреев Восточной Европы, но и являются без преувеличения гимном Просвещению и силе человеческого духа.Данной «Автобиографией» открывается книжная серия «Наследие Соломона Маймона», цель которой — ознакомление русскоязычных читателей с его творчеством.
Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».