Пламенное небо - [26]

Противник быстро разгадал наш способ ориентирования, поскольку и вражеские летчики нередко бывали здесь с той же целью. Над петлей почти все время гудели самолеты обеих сторон, завязывались жаркие воздушные бои. Но с течением времени фашисты прибегли к хитрости: самые опытные асы на лучших к тому времени самолетах Ме-109ф барражировали где-то в стороне, выжидая, когда на Задонскую петлю выйдут наши летчики и на какой-то миг ослабят наблюдение. Тут стервятники и набрасывались на них.

Кроме охотников-одиночек гитлеровцы зачастую посылали туда группы самолетов, создавая перевес в силах и ведя бой на полное уничтожение.

Нам трудно было на равных драться с Ме-109ф, истребителем, превосходящим «харрикейн» по всем летным качествам. Не хватало и летчиков для свободной «охоты» за немецкими асами. Ведь основная задача полка — прикрытие наземных войск в трудные периоды боя, сопровождение на задание бомбардировщиков и штурмовиков. Однако считаться с трудностями не приходилось. Как говорится, волков бояться — в лес не ходить. Следовало дать отпор хитрому и наглому врагу.

Нашей эскадрилье приказано сопровождать группу штурмовиков для удара по войскам противника. Взлетаем и пристраиваемся на флангах, ходим вдоль строя, барражируем, пока стремительные «илы» наносят удары по переднему краю и боевой технике врага, особенно по танкам.

Растянувшись в большой круг, штурмовики крушат оборону противника бомбами, «эрэсами». Отбомбившись, идут обратно. Но спустя несколько минут меняют курс. В чем дело? Потеряли ориентировку? Это случается, особенно в полете над незнакомой местностью.

Теперь «илы» следуют к спасательной Задонской петле. Идут тройками, растянувшись, ослепительно сверкая крыльями в солнечных лучах. Впереди голубая лента Дона. Вот-вот на его поверхности мелькнут тени самолетов. Характерный ориентир почти под ногами, но там уже поджидают немецкие асы. Капитан Ищук передает по радио:

— «Горбатые», над нами «мессеры». Идите домой!

Командир «илов», не реагируя на предупреждение, все же пытается определиться от петли. Нам приходится вступить в неравный и невыгодный бой. Имея преимущество в высоте, «мессеры» решительно бросаются на штурмовики.

Капитан Ищук подает команду отбивать атаку со всех направлений. Первый заход врагу не удался, мы расстроили его боевой порядок. Тогда «мессеры», отвернув в сторону и набрав высоту, повторяют атаку. Но «илы» уже стали в оборонительный круг. Фашистам теперь не под силу атаковать их боевое построение: впереди у «илов» по две пушки, и «мессеры» боятся встречи с ними в лобовой атаке. С тыла их не подпускают пулеметы наших штурмовиков и истребителей.

Бой разгорается. Кто кого пересилит, перехитрит? Надо мной, словно коршун, кружится немецкий ас. Отчетливо вижу змейку, нарисованную на фюзеляже. Кажется, она выжидает момент, чтобы нанести свой смертельный укус. Но мы с Рязановым начеку, внимательно наблюдаем за ним, прикрывая «илы».

Вражеские истребители вновь и вновь наталкиваются на мощный огонь наших самолетов, отходят в сторону и на минуту теряют свой привычный боевой порядок. Возникшую ситуацию немедленно используют наши мастера меткого огня. Капитан Ищук и лейтенант Амет-Хан сбивают по одному «мессеру».

Я иду за Рязановым, слежу за машинами командира и близлетящих товарищей. Потому не вижу, как ко мне подкрадываются два стервятника. Огненные трассы их пулеметов, как руки, протягиваются впереди и слева. Самолеты мелькают у меня над головой, на их крыльях и фюзеляжах вижу изображения каких-то чудовищ. Как известно, на таких машинах летают обычно асы.

Наши истребители теснее «притерлись» к штурмовикам, не давая возможности противнику подойти к ним на дистанцию эффективного огня, и кружатся, словно в карусели. Но вот один из летчиков на миг не выдержал напряжения боя, близко подпустил «мессер», и тот открыл по машине огонь. После посадки стало известно: погиб лейтенант И. А. Марьин.

В глубоком вираже наблюдаю, как два «мессершмитта» вновь кружат надо мной, но почему-то не атакуют. Приглядываюсь и вижу: за ними тянутся струи дыма. Значит, они повреждены.

Командир дает распоряжение отходить на свои аэродромы. Очень своевременно. В баках остается минимум горючего. Видимо, такое же положение и у противника. Он отворачивает в сторону и оставляет нас.

После продолжительного боя штурмовики, израсходовав горючее, сели на нашем аэродроме. Заходили на посадку под прикрытием одного звена.

Отрулив на стоянку и выпрыгнув из кабины, я заметил бегущего механика сержанта Алексеева. Не успели мы переброситься словом, как прозвучал сигнал тревоги. Что такое? Взгляд привычно взметнулся в небо, выискивая там противника.

— Пожар!.. — вдруг послышались крики.

В противоположном конце аэродрома поднималось пламя, сизый дым тянулся через зеленое поле к машинам. Огонь быстро распространялся. В его сторону спешили летчики, техники, все, кто находился на стоянках.

Сначала мы решили, что фашистам удалось сбросить зажигательную бомбу. Но позже узнали действительную причину пожара. Наши штурмовики наносили врагу удары не только бомбами и «эрэсами», но использовали также зажигательные ампулы «КС». Один из них, как выяснилось, не смог сбросить ампулу из-за повреждений осколком зенитного снаряда. «Зажигалка» воспламенилась при посадке. Пожар быстро распространился за границы одной стоянки. Так мы воочию убедились в силе зажигательной смеси, называемой «КС».