Пламенное небо - [21]

Наш 4-й истребительный в начале июня был срочно переформирован. Полк пополнился самолетами и лет-но-техническим составом, был разделен на две части. Одна из них, под командованием подполковника Серенко, оставалась в войсках ПВО, другая убывала на Брянский фронт. В состав улетающего полка вошла и моя эскадрилья.

На Брянском фронте шли ожесточенные наземные и воздушные бои. На некоторых участках враг уперся в Дон, вплотную подошел к Воронежу, угрожал Туле. Огромными усилиями наших войск наступление гитлеровцев было приостановлено.

Перед отправкой на Брянский фронт ко мне подошел Иван Ребрик. Настроение у него далеко не бодрое: Иван оставался на прежнем месте, в полку ПВО.

— Пусть везет тебе, тезка, — грустно произнес Ребрик, обнимая меня за плечи. — Буду следить за твоими подвигами.

— Я за твоими тоже, — на шутку отвечаю шуткой, понимая, с какой неохотой он расстается с нами. Да и мне тоже жаль оставлять близкого друга, с которым прожито вместе несколько лет.

Мы улетали под командованием Героя Советского Союза майора А. А. Морозова, принявшего наш полк. Комиссаром по-прежнему оставался Н. И. Миронов. Эти два боевых летчика, молодой и постарше, прекрасно дополняли друг друга. Такой подбор руководящих кадров, как оказалось, не был случайным.

Сев на полевой аэродром, мы затянули машины на опушку леса, укрыв их под кронами деревьев, Здесь же, под крыльями, построили шалаши для отдыха.

Вечером А. А. Морозов кратко ознакомил личный состав с обстановкой и сообщил:

— Наш полк входит в состав 287-й истребительной авиационной армии под командованием генерала Белецкого. В армию истребителей, — подчеркнул Морозов. — Мы должны стать грозой для врага. Это нелегко, но мы обязаны. Ясно?..

Все мы понимали, что это значит.

Фронтовые условия жизни, быт, вся обстановка, хоть и мало похожи на службу в авиации ПВО, но большинству к новым условиям не привыкать.

— Все здесь прекрасно: лес, жилье. Вот только нашего клуба с ярославскими девчатами не хватает, — вздохнул Амет-Хан Султан.

— Придется отвыкать от танцев, — улыбнулся капитан Ищук. Теперь он командовал эскадрильей. — Здесь «мессера» такие «хороводы» водят, что только держись… Как на это среагирует молодежь? Что думаешь по этому поводу, Степаненко?

Ищук по возрасту немногим старше нас, однако уже немало повоевал. На его счету около десятка уничтоженных самолетов противника. К нам, сержантам, относится внимательно, часто беседует на разные темы. Потанцевать в нашем клубе, бывало, и он не отказывался. Правда, были и среди нас заядлые скептики, смотревшие на отдых, как на пустое, вредное дело.

— Организуем самодеятельность и здесь, товарищ капитан, — отвечаю командиру. — Вот у товарища комиссара чудесный инструмент — гитара, — указываю глазами на военкома эскадрильи Владимира Константинова.

Высокий, подвижный, разговорчивый, с черными, спадающими на лоб волосами, капитан Константинов с гитарой расставался лишь в полете. Часто звал меня: «Пойдем, посидим…» Это означало, что мы заберемся куда-нибудь в кусты, под дерево или в землянку и я буду петь под его аккомпанемент любимые песни «Полюшко-поле», «Катюшу», иногда даже и арии из оперетт, запомнившиеся нам по пластинкам и радиопередачам. А там подойдут ребята, начнут подпевать. Если кто сфальшивит, Константинов посмотрит на него с укоризной, покрутит головой и грустно уронит: «Не в ту степь».

Мы любили Владимира Константинова — боевого комиссара, замечательного летчика. Смелый воздушный боец, он часто возглавлял группы истребителей в полетах, ходил вместе со всеми на прикрытие войск.

— Ничего не поделаешь, — вмешался в разговор заместитель командира эскадрильи старший лейтенант Н. Ф. Кобяков. — Здесь чаще придется слушать другую музыку, не в унисон нашей гитаре. — И он для наглядности воспроизвел характерный гудящий звук фашистских бомбардировщиков.

— Музыки здесь хватит, — согласился и Амет-Хан. — Слышна даже работа ударников: здорово выбивают, — и он кивнул на запад, в сторону фронта.

Спать легли поздно. Проснулись на заре. Именно от характерного гудения, доносившегося издали.

— А вот и гости на новоселье, — комментировал Амет-Хан, натягивая гимнастерку и торопясь к самолету.

«Мессеры», как водится, уже произвели разведку и охотились за нашими экипажами, отбившимися от строя. Над Ярославлем мы встречались преимущественно с бомбардировщиками. Здесь авиация противника действовала в полном составе. Итак, жди самых худших вариантов и неожиданностей.

В полдень капитан Ищук построил эскадрилью.

— Товарищи, — сказал он, — получен приказ произвести разведку важной группировки противника. Гитлеровцы сильно прикрываются зенитной артиллерией, а с воздуха — истребителями. Наши одиночные разведчики, ранее летавшие на задание, не достигли нужного района. Поэтому командование посылает в разведку эскадрилью. В случае атаки противника двенадцать машин должны обеспечить возможность двум-трем истребителям выполнить задачу. Вопросы есть?

Вопросов ни у кого не возникло, и Ищук был этим недоволен. Он не без основания полагал, что вопросы, как правило, — свидетельство серьезного подхода к предстоящей работе. Бывает и так.