Пламенная роза Тюдоров - [146]

Часто он писал мне только лишь для того, чтобы сообщить, что он думает обо мне. Заверял меня, что я его жизнь, его мир, его сердце, его все, что мы с ним – единое целое и что ему ничего больше не нужно для счастья, только бы можно было никогда не выпускать меня из своих объятий. Благодаря ему я чувствовала себя совершенно особенной. Он обещал мне, что совсем скоро мы будем вместе. Он никак не мог поверить в то, что Господь ниспослал нам свое благословение, даровал нам любовь и возможность связать свои жизни навеки. Мы получили от Бога величайший дар – брак по любви, а не по расчету, когда партию выбирают с учетом того, сколько земель и других богатств и какие титулы могут предложить жадные до власти родители, желающие обрести небывалое прежде могущество.

Я чувствовала себя совершенно разбитой, сломанной игрушкой, забытой капризным или попросту повзрослевшим ребенком. Но когда я была наивной семнадцатилетней девицей, я верила каждому сладкому слову любимого. Даже теперь, по прошествии многих лет, он имел надо мной особую власть, у меня дрожали колени и внутри разливалось тепло. Я почувствовала себя желанной, как будто его слова окутывали меня пеленою любви, вышитой сердцами и любовными узелками.

Я развязала желтую шелковую ленту и стала перечитывать письма. Теперь эти нежные фразы вонзались отравленными кинжалами в мое сердце, и мои слезы закапали на бумагу, размазывая чернила.

Обещаю, я не пропущу ни одного твоего дня рождения – ни единого. Да и как можно пропустить день, в который моя любовь появилась на свет?

Еще одна ложь, еще одно нарушенное моим мужем слово. Я скомкала этот лист в маленький шарик и швырнула его в реку. Любовное письмо расправилось в воде и поплыло по течению, а я провожала его взглядом, как любящая жена провожает в путь корабль своего супруга-моряка, гадая, увидятся ли они когда-нибудь снова.

Я все время думаю о тебе, возлюбленная моя, жду не дождусь, когда снова смогу заключить тебя в свои объятия!

Все время тебя вспоминаю, Лютик мой, да и как можно тебя забыть?

Какая чушь! Я скомкала и это лживое послание, после чего отправила его в реку.

Хочу смотреть в твои глаза и видеть в них себя.

Я была слишком влюблена, чтобы понять тогда, что Роберт и вправду любил только себя, лишь свое отражение в моих глазах.

Порвав это письмо, я бросила его в воду вслед за первыми двумя.

Хочу коснуться тебя, слиться с тобой в поцелуе… Хочу, чтобы мы снова лежали обнаженные, делясь теплом своих тел и любовью, живущей в наших сердцах!

Близостью со мной он мог наслаждаться хоть каждый день, если бы одумался, вернулся домой, и мы бы счастливо зажили вместе, как он обещал когда-то! Будь проклят он и его вечная ложь, пускай эти сладкие слова заберет чистая речная вода вместе с моей печалью!

Ты, о путеводная звезда моей жизни, в моих объятиях сияешь ярче солнца!

Ярче солнца, да не ярче Елизаветы. Моему сиянию никогда не затмить сияния ее короны. Тоже в реку. Слишком больно читать дальше эти проклятые письма. Слова, в которые я свято верила, которые согревали когда-то мою душу, казались такими важными и волшебными, теперь опустошали меня, оставляя после себя одну лишь боль.

Ты не выходишь у меня из головы.

В твоей и моей груди, милый мой Лютик, бьется одно сердце на двоих, мы будем жить с тобой долго и счастливо.

Не могу жить без тебя – только с тобой я становлюсь сам собой!

Хочу быть с тобой рядом, прижимать тебя к своей груди, ласкать и целовать каждый дюйм твоего прекрасного тела!

Думая о тебе, милый мой Лютик, я представляю, как мы вновь разделим ложе, как будем лежать обнаженные, сплетясь в объятиях, лаская друг друга и купаясь в блаженстве.

Когда я обнимаю тебя, весь мир у моих ног. Ты – все, что имеет значение в моей жизни.

Ложь, ложь! Ложь, сплошная ложь! Я снова комкаю письмо и топлю его в реке вместе со своим горем. Ненавижу тебя, Роберт, как же я тебя ненавижу!

Хочу слиться с тобой воедино, милый мой Лютик.

Думаю о тебе и днем, и ночью!

Я думал о тебе сегодня ночью. Закрывая глаза, представлял, что ты лежишь рядом со мной и согреваешь меня. Представлял, как твоя грудь касается моей, как твои пальцы касаются моего большого члена, твердеющего в твоей маленькой ручке.

Снова в реку! Иногда слова причиняют больше боли, чем смертельный недуг, иногда – исцеляют… У слов всегда была и будет особая власть над нами, людьми.

Я опустилась на колени на лютиковой поляне у реки и с грустью смотрела, как скомканные листы бумаги распрямляются в тихих водах и плывут вдаль, словно маленькая флотилия лжи. Я оставила шелковые ленты лежать на траве, теперь они напоминали огромных желтых червей, лакомство для птиц, свивших гнезда на старых деревьях. Все, что он говорил мне, все, что приносило мне когда-то радость, оказалось ложью. И вовсе я не была особенной. Я никогда ничего для него не значила, и наш брак оказался для Роберта столь маловажным, что он с легкостью нарушил все обещания и разбил мое сердце, оставив меня, лишенную любви, погибать в одиночестве.

Сердце, исполненное любви, – самый прекрасный и драгоценный дар, какой один человек может преподнести другому, и я подарила ему свое. Как он мог разбить его? Как мог говорить все эти чудесные, теплые, волнующие слова – и предать меня? Я считала себя особенной, думала, что важна для него, верила, что он любит меня… А теперь вдруг поняла, что ничего этого не было на самом деле.