Пламенная роза Тюдоров - [142]
Мы вместе упали на пол, сплетаясь в объятиях, словно любовники, бутылочка выпала у меня из рук и покатилась по холодному полу.
– Лжец! – прошипела я, колотя кулаками по его груди и пытаясь выбраться из-под его тяжелого тела.
Мой конюший побледнел как полотно, на его челе проступил пот – должно быть, от страха. А может, в нем наконец-то проснулась совесть?
– Клянусь, я говорю тебе чистую правду, – сказал он, прижимая меня к полу и хватая за запястья, чтобы я больше не хлестала его по щекам, пытаясь освободиться. – Но я должен был тебя остановить. Тебе это лекарство могло лишь навредить. Ты ведь не больна, тебе незачем принимать столь сильные снадобья, любовь моя, я испугался, что тебе оно пойдет во вред, если выпьешь его прямо так, не разбавив водой. Его можно принимать лишь в малом количестве, на протяжении долгого времени, и то только смешивая с вином…
Я ударила его коленом в пах, и он с дикими воплями скатился с меня, прижав руки к причинному месту. Я же смогла наконец подняться на ноги.
Отвернувшись на миг от этого лжеца и предателя, я глубоко вздохнула, чтобы хоть немного успокоиться, и лишь затем посмотрела на катающегося по полу Роберта.
– Слушай меня внимательно, Роберт Дадли, – уловив могильный холод в моем голосе, он вдруг перестал стенать, только молча кривился от боли, – и запомни каждое мое слово. Эми – твоя жена, ты можешь считать себя ее супругом и повелителем сколько угодно, но не смей мнить себя Господом Богом и решать, жить ей или умереть. Мой отец убил двух своих жен, одной из них была моя мать, второй – кузина, так что даже не думай, что я спущу тебе подобное с рук. Если Эми суждено умереть, дай ей обрести покой, но случится это лишь по воле Божьей и тогда, когда Он так решит. Не вздумай даже пытаться приблизить ее смертный час! Знай: тебе никогда не быть королем, оставь эти безумные мечты, пока они не свели тебя в могилу. Я не раз говорила тебе чистую, пускай и горькую для тебя правду: я никогда не выйду замуж, так что никогда не возьму в мужья тебя! Я играю с тобой лишь потому, что это на руку мне и Англии, а еще чтобы потешить свое самолюбие и развлечься. Но когда я отдам душу Богу, на моей могиле напишут: «Здесь покоится королева Елизавета, умершая девственницей».
– Елизавета! Я ведь люблю тебя! – взмолился Роберт, опускаясь передо мной на колени и протягивая руки, будто обращаясь к статуе святой, дабы та ниспослала ему чудо. – Пожалуйста, не отвергай мою любовь!
Но я была непреклонна. Не дрогнула, не дала слабины.
– Предупреждаю тебя, Роберт: если ты хоть как-то навредишь Эми, если она умрет от яда или других твоих козней, ты заплатишь за это, я осужу тебя как бесчестного убийцу и ты отправишься на виселицу или на эшафот. Я не перепишу ради тебя государственные законы, не велю служителям правосудия закрыть глаза на твое преступление. Тебе не спрятаться за моей юбкой – я не стану тебя спасать. Помни об этом, – сказала я напоследок и покинула его опочивальню, оставив наедине со своими мыслями человека, обманывавшего двух женщин, которые его любили.
Я не проронила ни звука, пока Кэт помогала мне раздеться, и дала волю слезам лишь после того, как погасила свечу и осталась одна в темноте за опущенным бархатным пологом своего ложа. Теперь я увидела наконец уродство, маскируемое прекрасными чертами Роберта Дадли, черствость его ледяного сердца, искусно скрываемую за очаровательной улыбкой, которую он так щедро дарил всему миру. Я знала, что ему не чужда жестокость, что он на все готов, только бы следовать за своей путеводной звездой, но мне всегда казалось, что он способен на искренние чувства. Когда же я в конце концов смогла уснуть, даже в мире снов мне не удалось обрести покой – там меня преследовал призрак Тома Сеймура, он обнимал меня сзади, его пальцы блуждали по моему телу, нежно лаская его. Он прижимался губами к моему уху и напевал тихонько свою любимую песню. Вдруг мы увидели сияющую и лучезарную «лютиковую невесту» Роберта, она шла босиком по лугу, не замечая умоляюще тянувших к ней руки полупрозрачных призраков Екатерины Парр и моей сестры Марии. Они неотступно следовали за девушкой, но не могли ее остановить. Эми же смело шагала в будущее рука об руку с мужчиной, от которого ей нужно было бежать со всех ног.
Не могла ее остановить и я и лишь с ужасом наблюдала за тем, как она счастливо улыбается, обнимая своего суженого – прекрасного, пылкого юнца, которого к женитьбе подтолкнула похоть и который позднее станет казнить, ненавидеть и винить эту женщину за совершенную в молодости ошибку, как только увидит в небе новую, более яркую звезду. Молодая жена стала для него мучительным напоминанием о том, чего он так жаждал и что мог получить, не будь уже женат. Он все прыгал, пытаясь дотянуться до этой звезды, похожей на корону и милостиво взиравшей на него с небес, а Эми плакала рядом, хватала его за щиколотки, чтобы удержать рядом с собой. Прольет ли он кровь невинной женщины, дабы освободиться от бремени, мешающего его возвышению? Неимоверно яркое сияние золота, нимбом окружавшее корону, ослепило его, он не понимал, что ему никогда не дотянуться до звезды, что его заветной мечте не суждено исполниться. Даже если он убьет свою жену, Эми погибнет напрасно.
