Пламенная кода - [49]

Добровольцами вполне ожидаемо вызвались все генетики до единого, и Носову осталось лишь указать на тех, кого он держал в уме уже в момент оглашения своего плана.

Выбор проводника оказался еще проще, поскольку совершенно здоровых и вменяемых кваррху к тому времени насчитывалось не более полусотни, и нужен был лишь тот, кто готов к дороге в один конец. Конечно, его накачали промежуточной, самой успешной на данный момент вакциной, уговорами сломили сопротивление – какие-то невнятные этические препоны! – и упаковали в глухой защитный костюм. И все же, и все же…

Кратов без особой надежды предложил свои услуги еще раз, перед самым вылетом, и снова был отвергнут.

Если Сарагонду можно было считать адом, то группа Носова отправлялась к самому Престолу Сатаны. Так это место обозначил на карте какой-то мрачный остряк. Никто не верил в их возвращение – кроме парней из Контура, что давно знали Эрика Носова. На все вопросы они сообщали одно и то же: «Все будет хорошо. Эрик большой пижон и наглец, но он лучший. Завтра он вернется…» Примерно так же отвечал и сам Носов: «У нас все хорошо. Потерь нет и не будет. Будьте готовы забрать нас завтра».

Так продолжалось бесконечных пять дней, и все это время кваррху умирали тысячами и тысячами.

А потом Носов и его люди вернулись с материалами из лаборатории, вернулись все до единого, живые, здоровые и полные впечатлений, и даже кваррху-проводник выглядел неплохо, хотя его и потряхивало от лошадиной дозы вакцины. Сам Носов, за эти несколько дней иссохший, словно мумия, но не утративший осанки и форса, успел еще сделать доклад руководству миссии, отпустить пару острот, ответить на приветствия, и вдруг замолчал, поплыл взглядом, и не упал даже, а осел где стоял, будто из куклы в натуральную величину вдруг выпустили воздух, а вернее – вынули живую человеческую душу; наступила реакция.

Остальных накрыло чуть позже: кого-то колотила истерика… кто-то впал в ступор, не мог ни есть, ни пить, ни говорить… у проводника обнаружились симптомы «чумы» в самой острой форме. К утру он умер в походном госпитале, успев произнести короткую фразу, которую находившийся рядом медик не понял и как сумел воспроизвел Кратову. «Ничто не должно быть напрасно», – перевел тот. И отправился к Эрику Носову, что валялся в соседнем отсеке.

В отличие от остальных, с ним хлопот было меньше всего: лежит себе и молча, не мигая таращится в низкий потолок. Кратов задвинул за собой дверь, без усилия усадил Носова, привалив к стенке – тот не противился, кукла куклой… – и достал из кармана фляжку. «Сейчас я тебя ударю, – сказал Кратов. – Если попаду, ты пьешь. Если увернешься, пью я. Нормальная плоддерская психотерапия». Он ударил – несильно, ладонью, и попал. «Пей». Носов не реагировал, глядя сквозь него. Зловеще усмехаясь, Кратов зажал ему нос и, выждав момент, втолкнул горлышко фляжки между зубов. Носов поперхнулся и задышал. «Вторая попытка, – сказал Кратов. – Готов?» На сей раз Носов попытался уклониться, но вяло и неспешно, овладевшие его сознанием призраки не сдавались без боя. «Пей». Носов отпихнул фляжку, однако силы были неравны. «Продолжаем», – беспощадно сказал Кратов. «Иди к черту, плоддер вонючий», – прошипел Носов. «После тебя», – ответил Кратов ледяным голосом и отпустил очередную затрещину. «Хватит, – сказал Носов. – Откуда у тебя эта отрава?» – «Из стандартного пищеблока. Полночи убил на небольшую емкость». – «Разве пищеблок способен синтезировать алкоголь?» – «Не способен. Но у плоддеров к технике особый подход». – «Дай сюда, – проговорил Носов почти живым голосом и сделал большой глоток. – Думаешь, ты плоддер и тебе все можно? Все повидал, ни хрена не боишься, да? – Его язык слегка заплетался, из глаз текли слезы. – Мальчик… Кутенок… Плоддер, мать твою… А хочешь, я расскажу тебе, каково оно – у Престола Сатаны?..»

И он рассказывал до полудня, не выбирая слов, скучным монотонным голосом, а потом уснул на плече у Кратова…

В конце концов, людям и виавам удалось создать эффективную вакцину против эруптовируса. Но к тому моменту на материке не осталось ни одного живого кваррху.

Спасение запоздало на бесконечно долгие десять дней.

Вернувшись из очередного безрезультатного рейда по островам в поисках случайно избежавших гибели автохтонов, Кратов почувствовал, что сходит с ума. Он сам пришел в госпиталь, безропотно принял всю полагающуюся терапию и отправился в ближайший свободный отсек – собственно говоря, теперь они все были свободны. Легче не стало. Он не мог примириться с поражением: это вступало в жестокий конфликт с его врожденным представлением о могуществе человеческого разума и всесилии Галактического Братства, это выбивало почву из-под его ног, ниспровергало постулаты его маленькой личной религии. Да, он сознавал, что у всякого всемогущества есть свои пределы: ему рассказывали о чудовищных фиаско, выпадавших на долю тектонов, о вселенских катастрофах, о погибших мирах – да он и сам бывал в таких мирах. Взять хотя бы тот же Титанум… Так что особенных иллюзий он не питал – вернее, думал, что это иллюзии…

Эрик Носов застал его в жалком состоянии: Кратов сидел в углу койки, обхватив голову руками, будто ей угрожало разорваться изнутри. «Очень удачно, – сказал Носов, язвительно усмехаясь. – Не пришлось придавать тебе правильное положение для плоддерской психотерапии». Неторопливо извлек из кармана фляжку. И врезал ладонью наотмашь. По физиономии не перепало – помешали переплетенные конечности, но все равно получилось звонко…