Плач в ночи - [70]

До тех пор, пока Дженни не придумает план, надо будет потакать мужу. В спальне Эрих открыл нижний ящик большого комода. Дженни знала, что он достает оттуда. Сорочку цвета морской волны.

— Надень ее для меня, Дженни. Прошло так много времени.

— Не могу.

Она испугалась. Какой странный у него взгляд. Она не знает этого мужчину, который говорит ей, что люди считают, будто она - убийца, который велит ей забыть ребенка, которого она похоронила несколько часов назад.

— Можешь. Ты теперь очень худенькая. Ты прелестна.

Забрав у него сорочку, Дженни ушла в ванную. Она изменилась, и сорочка снова была впору. Дженни уставилась в зеркало над раковиной. И поняла, почему люди видят в ней Каролину.

В ее глазах было то же печальное, затравленное выражение, что и у женщины на портрете.

Утром, тихо выскользнув из постели, Эрих начал на цыпочках ходить по комнате.

— Я не сплю, — сказала Дженни. Было около шести утра. Время кормления малыша.

— Дорогая, постарайся уснуть. — Эрих натянул толстый лыжный свитер. — Я иду в хижину. Нужно закончить картины для выставки в Хьюстоне. Мы поедем туда вместе, милая: мы и девочки. Замечательно проведем время, — он присел на край постели. — О, Дженни, я так люблю тебя.

Она глядела на него снизу вверх.

— Скажи, что любишь меня.

Она послушно произнесла:

— Я люблю тебя, Эрих.

Утро выдалось промозглое. Даже когда девочки позавтракали, солнце все еще пряталось за обрывками зимних туч. Воздух был холодный и тяжелый, словно перед бурей.

Дженни одела дочерей для прогулки. Эльза собиралась убрать елку, и Дженни отломила от дерева мелкие веточки.

— Мама, зачем они тебе? — спросила Бет.

— Я подумала положить их на могилу малыша.

За ночь свежая земля подмерзла. С зеленой хвоей холмик не казался таким пустым.

— Мамочка, не грусти так, — умоляла Бет.

— Постараюсь, Мышка.

Они отошли от могилы. «Если бы я только могла что-нибудь почувствовать, — думала Дженни. — Внутри такая пустота, такая ужасная пустота».

Направляясь обратно к дому, Дженни увидела, что Клайд выезжает на проселочную дорогу, и подождала его, чтобы узнать новости о Руни.

— Пока ее не отпустят домой, — сказал он. — Проводят всякие тесты и говорят, что на какое-то время мне стоит положить ее в специальную клинику. Я отказался. Миссис Крюгер, с тех пор, как вы приехали сюда, ей стало гораздо лучше. Наверное, я не понимал, как одиноко было Руни. Она боялась надолго уезжать с фермы. Думала, вдруг позвонит или вернется Арден. Но в последнее время ей снова стало хуже. Вы видели... — Он сглотнул, с трудом сдерживая слезы. — И слова Тины выплыли наружу. Шериф... он говорил с Руни. Притащил с собой куклу. Велел Руни показать, как Каролина гладила ребенка по лицу и как, по словам Тины, леди с картины трогала малыша. Не знаю, что задумал шериф.

«Зато я знаю, — подумала Дженни. — Эрих прав. Эмили дождаться не могла, когда разболтает эту историю в городе».

Через три дня появился шериф Гундерсон.

— Миссис Крюгер, должен предупредить вас, что пошли разговоры. У меня есть ордер на эксгумацию тела вашего ребенка. Судмедэксперт хочет произвести вскрытие.

Дженни смотрела, как острые лопаты рассекают недавно замерзшую землю, как грузят на катафалк маленький гробик.

Она почувствовала, что рядом кто-то стоит. Это оказался Марк.

— Зачем себя мучить, Дженни? Тебе здесь не место.

— Что они ищут?

— Хотят удостовериться, что на лице ребенка нет синяков или признаков того, что на него давили.

Дженни вспомнила, как длинные ресницы отбрасывали тени на бледные щеки, вспомнила крошечный ротик, синюю вену у носа мальчика. Синяя вена. До того утра она не замечала эту вену.

— Ты заметил у него какие-нибудь синяки? — спросила она. Уж Марк знает разницу между синяком и веной.

— Когда я делал ему искусственное дыхание, то довольно сильно сжал его лицо. Так что могли появиться синяки.

— Ты сообщил им это?

— Да.

Дженни повернулась к нему. Ветер был несильный, но от каждого порыва она вздрагивала.

— Ты сказал им это, чтобы защитить меня. В этом не было необходимости.

— Я сказал им правду, — ответил Марк.

Катафалк вырулил на грязную дорогу.

— Возвращайся в дом, — посоветовал Марк.

Шагая рядом с ним по свежему снегу, Дженни старалась разобраться в своих чувствах. Марк такой высокий. Она не замечала, насколько привыкла к сравнительно невысокому Эриху. Кевин был высоким, выше шести футов. Какой рост у Марка? Шесть футов и четыре-пять дюймов?

Болела голова. Груди жгло. Почему молоко не исчезает? Оно больше не нужно. Дженни почувствовала, как намокла блузка. Будь Эрих дома, он пришел бы в ужас. Он терпеть не может неопрятность. Эрих такой аккуратный. И такой скрытный. Если бы он не женился на ней, то имя Крюгеров не вываляли бы в грязи.

Эрих считает, что Дженни опозорила его имя, и все же заявляет, будто любит ее. Ему нравится, когда она выглядит как его мать. Вот почему он всегда просит, чтобы она надевала сорочку цвета морской волны. Может, когда она ходила во сне, то старалась выглядеть как его мать, чтобы сделать ему приятное.

— Наверное, старалась, — произнесла Дженни. Собственный голос напугал ее. Она не знала, что говорит вслух.