Плач в ночи - [66]

— Так откуда тебе знать?..

— Тсс, слушай...

Сверху донесся плач.

— Это малыш.

Повернувшись, Дженни побежала по ступенькам, Эрих за ней. Младенец размахивал ручками и ножками, лицо у него было мокрое. На глазах у них он принялся сосать сжатый кулачок.

— О, Эрих, смотри, у него настоящие слезы, — наклонившись, Дженни осторожно взяла мальчика на руки. — Иди ко мне, Тыковка. Я знаю, ты проголодался, мой любимый ягненочек. Эрих, он становится сильнее.

За спиной у Дженни закрылась дверь. Эрих вышел из комнаты.

Глава 30

Дженни снился голубь. Почему-то он казался зловещим. Птица летала по дому, а Дженни нужно было поймать ее. Голубю нельзя в дом. Он устремился в комнату девочек, а она последовала за ним. Голубь неистово кружил по комнате. Он вырвался у нее из рук и, хлопая крыльями, очутился в комнате малыша. Устроился на колыбели. Дженни заплакала - нет, нет, нет.

Проснувшись в слезах, она поспешила к мальчику. Тот спокойно спал.

На кухонном столе Эрих оставил записку: «Внял твоему совету. Несколько дней буду рисовать в хижине».

За завтраком, оторвавшись от каши, Тина спросила:

— Мама, почему ты не поговорила со мной, когда ночью пришла в мою комнату?

В тот день после обеда зашла Руни, и именно она первой заметила, что у младенца жар.

Руни и Клайд провели рождественский ужин вместе с Мод и Джо.

— У Джо все путем, — сообщила Руни. — Они с Мод после больницы отправились во Флориду и там прямо расцвели. Оба такие загорелые и здоровые. В следующем месяце Джо снимут шину.

— Это хорошо.

— Ясное дело, Мод говорит, что счастлива быть дома. Сказала, Эрих был так щедр к ним. Но, наверное, ты сама это знаешь. Он до цента оплатил медицинские счета и еще дал им чек на пять тысяч долларов. Написал Мод, что чувствует себя ответственным.

Дженни, которая сшивала последние лоскутки одеяла, подняла взгляд:

— Ответственным?

— Не знаю, о чем он. Но Мод призналась, ей не по себе оттого, что малыш болеет. Говорит, она помнит, как говорила тебе ужасные слова.

Дженни помнила те ужасные слова.

— Наверно, Джо признал, что тем утром у него было похмелье; настаивает, что спутал яд с овсом.

— Джо так сказал?

— Да. Короче, думаю, Мод хотела, чтобы я передала тебе ее извинения. Я знаю, что когда на прошлой неделе они вернулись, Джо пошел и сам поговорил с шерифом. Джо и вправду расстроен из-за слухов вокруг несчастного случая с ним. Знаешь, из-за той чуши, когда он сказал, будто видел тебя. Говорит, не знает, почему вообще это брякнул.

«Бедный Джо, — подумала Дженни. — Пытается исправить непоправимое и делает только хуже, все взбаламутив».

— Господи, Дженни, еще капельку - и ты закончишь одеяло. Тоже красивое. Нужно было терпение на него.

— Мне понравилось шить его, — ответила Дженни.

— Ты повесишь его в столовой, рядом с лоскутным одеялом Каролины?

— Не думала об этом.

Сегодня Дженни ни о чем особо не думала, кроме вероятности того, что она страдает лунатизмом. Во сне она пыталась выгнать голубя из комнаты девочек. Но была ли она на самом деле в их комнате?

За последние несколько месяцев было слишком много таких случаев. В следующий раз она поговорит об этом с доктором Элмендорфом. Может, ей действительно необходима консультация.

«Я так боюсь», — подумала она.

Дженни начала сомневаться в том, простит ли ее когда-нибудь Эрих за дурную славу, причиной которой она стала. Как бы они оба ни старались, все идет наперекосяк. И, что бы ни говорил Эрих, подсознательно он не уверен, что ребенок - его. Она не сможет с этим жить.

Но малыш был Крюгером и заслуживал лучшее медицинское обслуживание, какое ему могло дать богатство Эриха. Когда мальчику сделают операцию и он поправится, если дела не пойдут лучше, Дженни уедет. Она представила жизнь в Нью-Йорке, работу в галерее, детский сад, как она забирает детей и торопится домой приготовить ужин. Будет нелегко. Но в жизни все нелегко, а многие женщины справляются с этим. И это будет лучше, чем ужасное чувство изоляции, ощущение, словно она теряет связь с реальностью.

Ночные кошмары. Лунатизм. Амнезия. Возможна ли амнезия? Когда Дженни жила в нью-йоркской квартире, у нее не было таких проблем. К концу дня она уставала до посинения, но всегда засыпала. Возможно, катастрофически не хватало времени на девочек, но теперь на них нет времени вообще. Она так боится за сына, а Эрих по-прежнему быстро забирает девочек, увозит их на прогулки, в которых она не может или не станет участвовать.

«Я хочу уехать домой», — думала она. Дом - это не какое-то определенное место, может, даже не особняк и не квартира. Дом там, где ты можешь закрыть дверь и побыть в мире.

На этой земле. Даже сейчас. Падает снег, дует ветер. Дженни нравилась суровая зима. Она представила дом таким, каким начала его делать. Тяжелые портьеры сняты, стол у окна, друзья, которых она думала найти, вечеринки, которые она устраивала бы по праздникам.

— Дженни, ты такая грустная, — вдруг сказала Руни.

Она выдавила улыбку:

— Просто...

Ее голос затих.

— Это лучшее Рождество, какое у меня было после отъезда Арден. Смотрю, как счастливы дети, помогаю тебе с малышом...

Дженни осознала, что Руни никогда не звала мальчика по имени.