Питер Пэн и Венди - [9]

— Она отлепилась?

— Да.

Туг Венди увидела тень, лежащую на полу; тень была такая мятая, что Венди стало невыносимо жалко Питера.

— Какой ужас! — сказала она.

Впрочем, она не могла сдержать улыбку, увидев, что Питер пытался прикрепить её мылом. Уж эти мальчишки!

К счастью, она тут же сообразила, как помочь горю.

— Её надо пришить, — сказала она высокомерно.

— Что такое „пришить“? — спросил он.

— Ой, какой ты невежа!

— Вот и неправда!

Ей было очень приятно, что он не знает таких простых вещей.

— Я тебе её пришью, маленький, — сказала она. Непонятно, почему она его так назвала, — ведь он был с неё ростом.

Она достала свою рабочую шкатулку и принялась пришивать тень ему к пяткам.

— Боюсь, что тебе будет немножко больно, — предупредила она.

— О, я не заплачу! — сказал Питер.

Он уже был уверен, что никогда в жизни не плакал. Он сжал зубы и не заплакал, и скоро тень уже вела себя вполне прилично, хоть и выглядела всё же немножко помятой.

— Надо было её прогладить, — сказала Венди задумчиво.

Но Питера, как и всех мальчишек, это ничуть не заботило, и он в восторге запрыгал по комнате. Увы, он уже забыл, что своим счастьем обязан Венди. Он был уверен, что сам пришил себе тень.

— Какой я умный! — кричал он радостно. — Нет, вы только подумайте, какой я умный! — И он закукарекал.

Мне очень грустно в этом признаться, но самодовольство было одной из самых привлекательных черт Питера. По правде говоря, не было на свете большего зазнайки, чем Питер.

Венди возмутилась.

— Ну и самодовольство! — воскликнула она с едкой издёвкой. — А я, по-твоему, тут совсем ни при чём?

— Нет, отчего же, ты тоже кое-что сделала, — ответил небрежно Питер и продолжал плясать.

— Кое-что! — сказала она свысока. — Что ж, если я здесь не нужна, я могу и удалиться…

И с большим достоинством она прыгнула в постель и с головой накрылась одеялом.

Питер подумал, что она выглянет, если он притворится, будто уходит, но, когда из этого ничего не вышло, он присел к ней на кровать и легонько толкнул её ногой.

— Венди, — сказал он, — не удаляйся. Я всегда так кричу, когда я собой доволен.

Но она осталась под одеялом.

— Венди, — сказал он голосом, перед которым не устояла ещё ни одна женщина, — Венди, от одной девочки больше пользы, чем от двадцати мальчишек.

Венди, конечно, была женщиной до самых кончиков своих пальцев, хоть пальчики эти и были совсем невелики, и она высунула голову.

— Ты правда так думаешь, Питер?

— Да, думаю.

— По-моему, это очень мило с твоей стороны, — заявила она. — Тогда я опять встану.

И она села рядом с ним на кровати.

— Хочешь за это поцелуй? — спросила Венди. Питер протянул руку.

— Разве ты не знаешь, что такое „поцелуй“? — спросила Венди в смятении.

— Буду знать, когда ты мне его дашь, — ответил он холодно. И, чтобы не обидеть его, Венди дала ему напёрсток.

— Ну а теперь, — сказал он, — вот тебе поцелуй. Хочешь? Она сдержанно ответила:

— Ну что ж, пожалуй…

И наклонила к нему лицо. Это было очень глупо с её стороны, потому что он просто сунул ей в руку желудёвую пуговицу. Она медленно выпрямилась и сказала вежливо, что всегда будет носить его „поцелуй“ на цепочке Так она и сделала — это было очень кстати, потому что впоследствии он спас ей жизнь.

Когда люди в нашем кругу знакомятся, они обычно интересуются возрастом друг друга, и потому Венди, которая всегда старалась вести себя как полагается, спросила у Питера, сколько ему лет. Это был не очень удачный вопрос — так порой бывает на экзамене, когда тебе предлагают грамматику, в то время как тебе хотелось бы написать, какие короли правили в Англии.

— Не знаю, — ответил Питер смущенно, — но я еще очень молод…

Он действительно не знал, сколько ему лет, только смутно кое о чем догадывался, но сказал он совсем другое:

— Знаешь, Венди, я убежал из дому в тот день, когда родился.

Это было странно, но интересно, и Венди, вспомнив, как в таких случаях поступают в гостях, легонько похлопала себя по ночной рубашке, давая ему понять, что он может придвинуться к ней поближе.

— Я услышал, как мои родители говорили о том, кем я буду, когда вырасту, и убежал, — сказал Питер тихо.

Он был чрезвычайно взволнован.

— А я не хочу становиться взрослым, — продолжал он с жаром. — Я хочу всегда быть мальчишкой и ни о чём не думать! Вот я и убежал в Кенсингтонские сады и стал жить там с феями.

Венди глядела на него с глубочайшим восхищением, и он подумал, что она восхищается его побегом из дома; на самом же деле её поразило то, что он был знаком с феями. Венди вела такой скромный домашний образ жизни, что знакомство с феями показалось ей чем-то изумительным. Она засыпала его вопросами о феях, что очень удивило Питера, ибо феи ему часто надоедали, лезли под ноги и прочее, так что порой ему приходилось задавать им трёпку. Всё же в целом они ему нравились, и он рассказал ей, как феи появились.

— Знаешь, Венди, когда первый младенец впервые засмеялся, смех его разлетелся на тысячи кусочков — вот откуда пошли феи.

Скучный это был разговор, но ей как домоседке он очень понравился.

— Так что в результате, — сказал он добродушно, — на каждого мальчика и девочку должна быть одна фея.