Пистолет с музыкой - [24]

Она нажала кнопку на пульте связи и попросила Моргенлендера. Когда тот взял трубку, она назвала мое имя и попросила его проследить, чтобы меня проводили. Потом выключила связь.

— Жаль, — заметил я. — Мы могли бы славно поговорить.

— Вы ведь работали в отделе, верно?

— Да.

— Инквизитором?

— Иначе я не получил бы лицензии.

Она в первый раз внимательно посмотрела на меня.

— Что случилось?

— Или это случится и с вами, или вы не поймете моего ответа на этот вопрос, — сказал я. — Я даже не буду пытаться.

В дверь постучали, точнее, поскреблись. Инквизитор Телепромптер нажала на кнопку, и дверь скользнула вбок. За ней стоял инквизитор Корнфельд — тот, что маячил у меня в дверях, пока мы беседовали с Моргенлендером. Судя по всему, они с Моргенлендером продолжали работать в паре, несмотря на очевидную напряженность в отношениях. Он приятельски кивнул Кэтрин Телепромптер, словно я был какой-то посылкой, которую надлежало доставить по адресу, и ткнул пальцем сначала в меня, потом в сторону выхода. Именно в таком порядке.

Я забрал карточку и спрятал ее в карман пиджака — там мои пальцы наткнулись на пачку слегка растрепанных визиток. Я вынул одну и положил ее на стол, за которым оставалась сидеть моя карма.

— Звоните, — сказал я, хотя не видел ни одной причины, почему ей следует это сделать. Потом поклонился и улыбнулся на прощание.

На Корнфельда это особого впечатления не произвело. Он держал дверь открытой, как бы напоминая мне, чтобы я не тянул с прощанием.

— Не забывайтесь, — произнесла инквизитор Телепромптер, глядя на меня в упор. Однако ее ноздри раздувались, и — я не сомневался — колени под столом были крепко сжаты. Я смог-таки пробить брешь в ее глухой обороне, хоть и крошечную.

Корнфельд закрыл дверь, чуть не столкнувшись со мной в проходе. Я ожидал, что меня выставят вон, поэтому удивился, когда он взял меня за руку и повел к лифтам, прочь от главного входа. На мгновение меня охватил страх: меня тащат в недра Отдела, а я даже не знаю за что. Нельзя сказать, чтобы с тех пор, как я работал здесь, это место изменилось. Собственно, именно эта незыблемость и навевала острое желание выдернуть руку и бегом бежать к ближайшему выходу.

Мы вошли в лифт. Корнфельд прислонился к стенке и нажал на кнопки, а я стоял, размышляя о чем-то отвлеченном. Когда двери закрылись, он повернулся ко мне, и на мгновение глаза его вспыхнули — он подошел ко мне, сжав кулаки, и двинул мне под дых.

Изо всего, что имело место между нами до сих пор, это ближе всего стояло к разговору. Пожалуй, мне стоило испытывать к чуваку благодарность за то, что он хоть так, но открылся мне. Я сложился пополам — скорее от нехватки воздуха, чем от боли, хотя и ее хватало. Корнфельд снова прислонился к стенке тафта — он полностью выложился. Парень оказался лаконичным даже в насилии.

Лифт остановился, он снова взял меня за руку и повел по коридору, хотя я шел все еще согнувшись и глотая воздух. Когда мы подошли к двери Моргенлендера, я сумел собраться с силами и идти почти прямо, хоть и побагровев лицом.

Моргенлендеру как залетному начальству отвели шикарное помещение с ковром и маленьким холодильником для пива и закусок. Кресло, в которое я рухнул, было если и не кожаным, то из отличного заменителя. Моргенлендер являл совершенно ту же степень небритости, как и вчера, когда он нанес мне визит. Руки его зарылись в кипу бумаг, за ухом торчал карандаш.

— Спасибо, — сказал он, обращаясь к Корнфельду. — Оставь-ка нас вдвоем.

Последовала нерешительная пауза.

— Нет, — произнес наконец Корнфельд. — Нет, этого я сделать не могу.

Моргенлендер только кивнул, и Корнфельд отошел в сторону и уселся в кресло у стены. До сих пор мне представлялось, что Корнфельд исполняет роль мальчика при большом начальстве. Теперь я сообразил, что, возможно, недооценил всю сложность их профессиональных отношений.

Однако Моргенлендер совладал с собой.

— Хорошо, что ты пришел, — сказал он мне. — Похоже, ты всегда выбираешь самый странный способ вести расследование. — Он устало облокотился на стол и похрустел суставами пальцев.

— Я комедиант, — сказал я. — Вы оба играете роли нормальных людей, выходит, моя роль развязывает мне руки.

— Гм, — хмыкнул Моргенлендер, — забавно. Это хорошо, что ты комедиант. В качестве частного инквизитора ты хуже занозы в жопе. Очень уж из-за тебя все усложняется. Тебе известно, что Энгьюин провел ночь в твоем офисе?

— Я сам дал ему ключи.

Моргенлендер улыбнулся пошире — к уголкам его глаз сбежались морщинки, как у Санта-Клауса из универмага, когда к нему на колени забираются девочки.

— Зачем ты пришел сюда, Меткалф?

— Вы хотели убрать меня, чтобы не мешался, но дичь все равно бежит на меня. — Я ощущал себя рыболовом и отчаянно хотел, чтобы рыбка клюнула. — Так вот, я хочу перебросить ее вам. Не замораживайте Энгьюина, пока не разберетесь с кем-то по имени Денни Фонеблюм.

Моргенлендер не выказал к этому имени никакого интереса. Он покосился на Корнфельда, потом снова на меня.

— Кто такой Фонеблюм?

— Вам известно столько же, сколько мне. Пока это всего лишь имя, но имя, неизменно всплывающее в этом деле. Не говорите только, что я не помогаю следствию.