Письмо сыну - [49]
Вот с каким разговором на какую почву попал больной. Нашел время. Но у него свое время.
А дома Михаил Николаевич сидел в кухне за столом, ел и оживленно рассказывал Людмиле, как ему пришлось ехать домой без пальто, что безобразие закрывать раздевалку, что она должна работать всю ночь, что хотя бы оставляли ключ где-нибудь, что нельзя жить из расчета, что кто-то чем-то воспользуется, например оставленным ключом, и кто-то кого-то обманет, украдет, и кому-то придется отвечать за кого-то. Нельзя жить с вечными мыслями, что кто-то кого-то обманет. Что завтра ему придется идти на работу в куртке, что в толстой кишке у него полип и, наверное, придется сделать небольшую операцию.
Людмила спросила, что за полип и какую операцию.
Он сказал, что полип — это доброкачественная опухоль и что операция небольшая.
Людмила спросила, кто будет делать.
Он сказал, что договорился с Сашкой.
Основную тяжесть он опять свалил на Александра Григорьевича. Но ведь это и нормально. Кто-то должен на себя взять всю тяжесть.
Врач, конечно. Лечащий врач.
— А что дальше?
— Что дальше? Все. Сделали ему операцию, все в порядке.
— Так что же оказалось все-таки?
— А тебе зачем знать?
ПРАЗДНИЧНЫЙ ДЕНЬ
Все равно приятно двигаться не спеша. В больницу-то заехать надо будет, но потом, успеется.
От вечной необходимости что-то делать, и делать неотложно, во всяком случае обязательно, Борис Дмитриевич никак не мог придумать себе занятие. Читать почему-то не хотелось.
Решил резонно — сначала помыться, а там видно будет. Хотя совершенно ясно, что делать. До сих пор не написан отчет, который давно пора представить на аттестационную комиссию. Он каждый раз откладывал, а потом, с божьей помощью, его либо в больницу вызовут, либо гости придут, либо самим необходимо идти в гости, либо детям он нужен позарез. Так и не напишет никак. Тоже стало привычкой.
Но нынче отчет уже стал тяжким камнем на его душе.
Во-первых, он один из всех хирургов больницы остался неаттестованным. И пусть он заведующий отделением, главный хирург больницы, пусть ему приходится оперировать самые тяжелые случаи и приезжать в особо тяжелых случаях в больницу — все хирурги имеют официально утвержденную квалификацию, а он нет.
Это все как-то неудобно, даже если и не обращать внимания на то, что он получает зарплату меньше остальных врачей: платят по стажу, а у всех стаж от пятнадцати до тридцати лет. То есть одна и та же зарплата. Всем прибавляют пятнадцать рублей за первую категорию, а ему десять за заведование. Это как-то смешно и немножко неприятно.
Борис Дмитриевич подошел к столу и посмотрел на бумагу, давно приготовленную для отчета. «Да, пора сесть за стол и начать писать». Он взял из стаканчика ручку и положил ее на бумагу. Потом отошел от стола, приблизился к книжной полке, стал поглаживать книжные корешки и перечитывать их — любимое занятие.
Благослови, господи, цивилизацию. Телефон — великий убиватель времени и спаситель. Звонки редко приносят горестную весть. Чаще они незначительны.
— Здравствуй, дорогой!
— Привет, братишка!
— Что же ты не звонишь никогда? Все в порядке. Вот немного она-то и приболела. Что ж, пришел врач из поликлиники. Ну что он скажет? Выписал бюллетень. Специально не надо, но если зайдешь, я был бы рад.
Интеллигентный человек — специально не надо. Сказал достаточно ясно. Придется пойти не специально. Тупая психология — что может сказать врач из поликлиники? А когда тот же самый врач приходит по вызову из платной поликлиники — это хорошо, этому верят. Каждый слышит то, что хочет. От врача поликлиники ждут бюллетень. Остальное не слушают. Приучают и врачей к этому. Не надо портить врачей поликлиники. Им и без того очень тяжело работать. Покойный Бакулев рассказывал. Принимал он в поликлинике со студентами. Пришла женщина с мужем. Грудница. Надо сделать разрез. Что вы! Можно ли поверить! Поликлиника! Пойдем-ка лучше деньги заплатим — оно будет ощутимее и весомее. А вечером Бакулев без студентов в платной поликлинике. Та же больная, тот же диагноз. Деньги за прием. Отдельно за операцию. Все довольны… А потом врачей районной поликлиники ругают.
Не надо их портить!
Телефон.
— Здорово, старик!
Голос бодрый. Словно у американских оптимистов из «Одноэтажной Америки». Сейчас будет хохотать, а потом выяснится, что жена у него больна.
— И температура есть? Я ближе к вечеру зайду. А ты что делаешь? Хотел поработать? Придется идти в магазин? Ну, помогай тебе бог. Ладно, до вечера.
Когда уже пошел мыться, раздался еще один телефонный звонок. Конечно, из больницы. Все его сомнения рассеялись — надо ехать. Но подумал он про себя иначе! «Опять не смогу сесть писать».
Он наскоро помылся, собрался. После этого телефонного звонка проснулась вся семья, и Павлик спросил:
