Письмо Россетти - [37]

– Почему? – удивилась Гвен.

– Из-за войны, разумеется.

– Разве сейчас война? Какая война?

– Ладно, неважно.

– И все же я не понимаю. Почему он говорил бы по-немецки?

– Да заткнись ты ради бога!

ГЛАВА 7

Водное такси завернуло за восточную оконечность острова, и пассажиры сразу увидели сердце Венеции. Даже с расстояния Клер различала очертания кампанилы, заостренная зелено-белая крыша возвышалась над площадью Сан-Марко, и еще – готический фасад Дворца дожей. Несмотря на усталость, она ощутила прилив возбуждения: что ж, по крайней мере, ей все же удастся побывать в городе, где Вивальди сочинил самые выдающиеся свои произведения, где Палладий возродил классическую римскую архитектуру, а Тициан и Тинторетто стали родоначальниками венецианского Ренессанса. И где Алессандра Россетти спасла республику от злостных интриг и заговоров испанского королевского двора.

– Ну, смотри, разве это не прекрасно? – обратилась она к Гвен.

Та сидела рядом, крепко ухватившись за поручень, и смотрела на воду внизу каким-то странным остекленевшим взглядом. На поверхности, на мелких волнах лагуны, покачивалась мертвая крыса.

– Кажется, меня сейчас опять вырвет, – сказала Гвен. – Надо было поехать на автобусе.

– Это заняло бы слишком много времени, – возразила Клер.

Но такой путь она выбрала не только из-за экономии времени. На протяжении веков, до того, как был построен перешеек, соединяющий город с “большой землей”, добраться до Венеции можно было только по воде – на лодке прямо до площади Сан-Марко, куда они теперь и направлялись. И Клер было почему-то приятно сознавать, что на подъезде город выглядит в точности так же, как и несколько веков тому назад.

– Мы уже почти на месте, – сообщила она и заставила Гвен взглянуть на приближающуюся Венецию.

Неровная линия зданий, выходящих на Рива-дельи-Скьявони, полоска набережной, тянущейся вдоль всей лагуны и отливающей медовыми отблесками заходящего солнца. А по ней разгуливают толпы туристов, неспешно прохаживаются в вечернем солнечном свете, толпятся у киосков с сувенирами или перекусывают в кафе под открытым небом, любуясь лагуной и церковью Сан Джордже Маджоре, что высится на острове. Самая большая толпа собралась на мосту к востоку от пьяццетты. И когда их такси проплывало мимо, Клер удалось разглядеть, чем вызвано такое любопытство туристов: в пятидесяти ярдах от этого моста нависал над каналом знаменитый мост Вздохов, ведущий прямо к Дворцу дожей и тюрьме, что располагалась под ним.

Но вот их лодка пристала к причалу, где помимо катеров-такси выстроились в ряд гондолы. Водитель, пожилой мужчина с добродушной улыбкой и орлиным профилем, помог Клер поднять и поставить багаж на узкие мостки, затем подал руку, когда она выбиралась из моторки. Она подняла голову и увидела две одинаковые мраморные колонны, увенчанные крылатым львом, символом святого Марка, и статуей святого Теодора, – они отмечали вход в Венецию. Четыреста лет тому назад, как и теперь, пьяццетта была настоящей Меккой для прибывающих в Венецию туристов. Повсюду ларьки и прилавки, повсюду, насколько хватало глаз, люди, прибывшие со всех концов света, многообразие лиц, рас, самых экзотических нарядов. Это место между двумя колоннами традиционно служило площадкой для азартных игр, здесь также устраивались казни. Четыреста лет тому назад, подумалось Клер, многие из испанских заговорщиков нашли здесь свою смерть. Даже теперь, в наши дни, суеверные венецианцы предпочитали не проходить между колоннами.

Они вышли на площадь. Белое двухэтажное здание, сооруженное архитектором Сансовино, – Библиотека Марчиана – располагалось с западной стороны и выходило фасадом на Дворец дожей. Но шел уже седьмой час вечера, и библиотека была закрыта. Таща за собой чемоданы на колесиках, Клер и Гвен подошли к кампаниле Сан Марко. Согласно карте, выданной агентом туристической компании, их гостиница находилась где-то за северо-восточным углом площади Сан-Марко. Прохожие и голуби расступались перед ними, и Клер начала переходить площадь по диагонали, а Гвен уныло тащилась за ней.

Час спустя они входили в вестибюль отеля “Белль аква”, вообще-то это заведение находилось всего в десяти минутах ходьбы от площади Сан-Марко. Если, конечно, знать дорогу. Довольные тем, что их блуждание по узким лабиринтам улочек и проулков наконец закончилось, спутницы озирались по сторонам. Небольшая, но роскошная гостиница могла устроить кого угодно и во всех отношениях – начиная от выгодного местоположения, изумительного вида из окон на два пересекающихся канала, элегантно обставленного вестибюля и заканчивая молодым человеком за стойкой регистрации, который, как позже заметила Гвен, поднимаясь на верхний этаж в крохотном лифте, был “сногсшибательным чуваком”.

Номер на четвертом этаже вызвал у Гвен зевок, а у Клер – чувство благодарности за то, что судьба преподнесла ей такой подарок. Ведь на свои деньги она никогда не смогла бы поселиться в этой прелестной комнате, напоминавшей музыкальную шкатулку в стиле рококо. Белые с синей отделкой стены, похожие на веджвудский фарфор, венчала искусная белоснежная лепнина по всему периметру. С высокого потолка свисали целых две люстры из венецианского стекла. Две кровати были застланы голубыми кружевными покрывалами, у изголовья лежали белоснежные пышные подушки с оборками. В просторном алькове комнаты уютно разместились маленький диванчик, два кресла и расписанный вручную стол. Четыре окна со ставнями, из них открывался совершенно завораживающий вид на каналы, каменные мостики и притягательные витрины магазинов. У изгиба большего из каналов находился причал, там длинной вереницей выстроились гондолы, и в них сидели гондольеры, поджидающие клиентов. Слишком хорошо, слишком прекрасно, чтобы быть реальностью. Все это походило на декорации к спектаклю, где действие разворачивалось в Венеции.